Александр Лукьянов: «Перестаньте называть меня ресторатором»

Известный карельский бизнесмен, владелец сети аптек «Первая помощь», салуна «Санчес», пивного дома «Нойбранденбург» и других заведений Александр Лукьянов убежден, что женщины на работе должны получать удовольствие, а армия могла бы спасти от тюрьмы большую часть нынешних заключенных. Он человек жесткий, упрямый, дотошный, говорящий только то, что думает, чем не всегда довольны собеседники. Умный, ироничный и какой-то понятный. Отец трех дочерей и – во что совсем сложно поверить – дедушка. В общем, судите сами.

Я не ресторатор

— Само понятие «ресторатор» подразумевает соответствие определенным критериям. Это же целая философия со своей эстетикой и, конечно же, требованиями к уровню шеф-повара, персонала, антуражу, составу меню – все должно быть эксклюзивно. Мы тут лишь люди, пытающиеся заниматься общественным питанием. Так что перестаньте меня называть ресторатором.

Мне должно быть интересно – тогда я понимаю, что и как надо делать. У меня же были заведения, судьба которых не сложилась только потому, что я так и не понял, что с ними делать. Три года арендовал бар «Сампо» и даже не приступил к ремонту – не складывалась картинка в голове. Открыл бар «Че Гевара» и меньше чем через год продал – не мое, не легло на душу. Тут еще такой момент… Важно, чтобы клиенты были для меня симпатичными людьми. Бывает, что я вижу какого-нибудь человека в зале и понимаю, что это вообще случайный человек. Меня такие клиенты раздражают, честно признаться. Это не зависит от статуса, от положения в обществе – мне приятно, когда люди приходят осознанно, действительно ценят и понимают, куда пришли, а не просто «завалили» в ближайшую дверь.

Пока ничего нового открывать не планирую – интересные проекты далеко не всегда прибыльны. А вообще мне очень нравятся настоящие этнические заведения – не кафешки в подвалах, где готовят жены эмигрантов, а действительно национальные. Например, семейные итальянские заведения, где все почти как дома – тут же готовят, что-то обсуждают, хозяин может выйти и сесть за стол поболтать. Наверное, если бы задумывался открывать что-то еще, то вот в таком духе. Или что-то восточное. Хочу, кстати, съездить в Узбекистан посидеть в настоящей чайхане.

Петрозаводску не хватает качества во всех заведениях общественного питания. И в моих в том числе – надо быть честным. А все потому, что если в больших городах приток иногородних жителей все-таки позволяет создать конкуренцию среди работников и подобрать достойные кадры, то здесь ее нет. Живем по принципу: «Кому-то завтра нужно выходить на работу». Это касается всего – не только общественного питания.

Меня никак не воспитывали

Моя мама всю жизнь проработала в библиотеке, папа – на пролетарских должностях. Совершенно обычные люди, жившие по правилам того времени. Я был единственным ребенком в семье, рос на общей кухне с печкой, с туалетом на две семьи и плитой, поделенной пополам с соседями – две наши конфорки, две соседские. Меня, как и большинство детей тех лет, никак не воспитывали. У мамы не было времени – декретный отпуск был три месяца, и мама бегала с работы в ясли, чтобы покормить меня грудью, а после работы топила печки, готовила еду, стирала, гладила, мыла… Папа, как все люди, работавшие на заводе, любил «нехитрый мужской отдых». Впрочем, тогда двор был, как небольшая деревня – все друг друга знали. Мама приводила меня из детского сада и оставляла в этом «котле», где мужики рубятся в домино, бабульки сидят на лавочках и гурьбой носятся дети всех возрастов.

Мама – человек впечатлительный, и когда преподаватель в очередной раз рассказывала обо мне «страшилки»: дескать, вот такой-сякой, козленочком станет, вырастет грузчиком-дворником, подонком и так далее, мама очень переживала. Но я-то знал, что я нормальный, – зачем что-то доказывать учителю, который для меня, в общем-то, не авторитет? А маме большое спасибо за то, что она, несмотря ни на что, сумела сохранить веру в своего ребенка. Я ей просто говорил: «Мама, так лучше сделать, я это знаю, просто поверь» – и мама, вздохнув, верила. И верит.

В школе меня поставили на учет в детскую комнату милиции. На самом деле в той системе так было положено – каждая школа должна была «сдать» пару-тройку учеников в воспитательные руки правосудия.

В армию? Обязательно!

Да, хорошо учиться в моей школе было как бы зазорно. Зачем эта макулатура, металлолом, собрания комсомольские? Но было и другое – нельзя было не пойти в армию. Ты что, больной или слабак, если в армию не идешь? В армию провожали, как на праздник, и встречали, как героя. И когда ты из года в год видел эти проводы всем миром, выбора-то не оставалось.

Я думаю, если бы все служили в армии, то 70 % парней это уберегло бы от тюрьмы. Не буду называть фамилии людей (они сегодня известны в Карелии), о которых думали: скорее бы забрали в армию, иначе он начудит и сядет в тюрьму. 18 лет – буйный возраст самоутверждения, становления, протеста…

Я – строгий папа?

У меня три дочери. Старшая Юля уже замужем, и уже полтора года, как я стал дедушкой. Пока не очень ощущаю себя дедом, поскольку с внуком еще ни о чем не поговорить, а сюсюкать я не умею.

Средней дочери Насте сейчас 17 лет. Возраст гадкий, но я рад, что могу ей доверять. Я к ней в дневник даже не заглядываю, не хожу ни на какие собрания в школе, и мне все равно, какие у нее оценки. Мне кажется, не это главное. Я даже порой, может, неправильно себя веду… Вот ходила она весной и два вечера мучилась – учила какой-то отрывок из Пушкина. Я смотрел, смотрел и сказал: «Не надо, Настя, не учи. Кто сильно любит Пушкина, пусть зачитывается на здоровье». Я считаю, не стоит «убивать» два вечера из жизни подростка только потому, что какой-то дядя внес этого поэта в список обязательной для зубрежки литературы.

Ну и младшая дочь – Анна-Мария. Мы с женой не смогли остановиться на одном варианте и в конце концов дали ей двойное имя. А вообще она – Машута. Хитрая, все подмечает и уже пытается манипулировать родителями. Я доволен, что у меня дочери. Очень разочарован в сегодняшних мальчиках, они засюсюканные, много трусливых и почти нет «джазовых» мальчиков. Мальчик должен немножко шкодить – это правильно, это нормальная мальчишеская школа.

О музыке, и не только

Моя дочь занималась по классу фортепиано, а три года назад я сам стал брать уроки. И мне в этих занятиях нравится абсолютно все! Кроме домашних заданий, конечно… Вообще-то поначалу я смотрел в ноты, потом на свои руки и понимал, что мой мозг отказывался соединить все вместе и даже говорил педагогу: «Это невозможно!» Оказалось, возможно. И игра на фортепиано – это лучший антидепрессант! Прежде не слушал романсы, а теперь, когда сам разбираешь мелодию по нотам, думаешь: ничего себе, какая красота!

С большим сомнением отношусь и ко всем нашим глобальным стройкам. Вот Национальный театр, например. Я не говорю, что он не нужен вообще, но совершенно точно не нужен в таком виде. Он мог бы существовать на небольшой сцене, быть универсальным театром, не настаивая на специальной культуре, чтобы можно было создавать кассовые декорации для других спектаклей. Тогда бы и зал был всегда заполнен. А во что сейчас превратился Национальный театр, в реконструкцию которого вложены какие-то просто сумасшедшие деньги? В итоге получился большой дорогостоящий банкетный зал. Разве не так?Конечно, нужно ремонтировать и театры, и музеи, и библиотеки, но не только их. В моем понимании: надо строить пять спортивных объектов и два культурных. Если мы будем вкладывать все в духовное развитие, забыв о физическом здоровье, то очень скоро нам придется очень много вкладывать в медицину.

Стадион «Спартак». Его строили все мое детство. Построили и открыли с большой помпой. Почему он не работает? Не стадион из него сделали – просто замызганная развалина, съедающая деньги на содержание. Наверное, когда-нибудь потребуется реализовать какие-то деньги, тогда и до «Спартака» дойдет дело. Пару лет будут разрабатывать проект реконструкции, потом начнется мегастройка с миллиардными затратами, а там, глядишь, опять дойдет дело до театров, потому что к тому времени их снова надо будет ремонтировать…

А ведь не нужны эти суперобъекты – нужно много простых и совсем недорогих спортивных залов, крытых ледовых площадок и хотя бы парочка бассейнов.

Чем я разочарован? Тем, что набережная Варкауса – улица, у которой был огромный потенциал, – превратилась в какую-то нелепую застройку. Лучше бы ничего не делали и дождались, когда придут достойные инвесторы с интересными проектами, чтобы сделать из набережной Варкауса красивую прогулочную улицу со всей соответствующей инфраструктурой. Но нам же надо все как-то по-быстрому – пусть тяп-ляп, но жилье. Я не буду говорить о качестве жилья – есть компании, которые строят качественно, но есть просто убогие дома – хотя бы серо-белое уродство на перекрестке Варкауса-Мелентьевой. Это же не песочные фигурки, которые можно переделать, – теперь это все нам останется на всю жизнь. Потенциал набережной загублен.

А площадь Кирова в Новый год? Эти деревянные горки – просто убожество… Неужели сложно сделать большую новогоднюю ярмарку с красивым городком? Можно ведь не тратить время и ресурсы на организацию праздника гопников и шашлычников, который называют Днем города, а вложить их в настоящие красивые новогодние праздники. Поставить яркие палатки с сувенирами, пирожками, чаем, кофе, глинтвейном, где-то конкурсы, где-то игры и представления.

Страна погрязла в охранниках

У людей есть какое-то удовольствие быть недовольным. Все требуем: нам должны то, нам должны это. А сами? В парикмахерской пораньше закончили работу, в магазине дверь закрыли на 15 минут раньше, смена заканчивается в 16.00, так мы с 15.30 уже собираемся домой. Мы забываем, что мы все друг другу клиенты и недовольны-то мы друг другом, потому что все плохо работаем. А когда вместе собираемся, то тут уж нас не остановишь – и страна у нас дрянь, и жизнь – дрянная, забывая, что только что кинули клиентов, уйдя с работы на 10 минут раньше. Просто не хотим работать.

Нет преемственности поколений… Старые специалисты уходят, а молодежь умеет работать только по примитивным инструкциям. Не найти же ни токарей, ни фрезеровщиков, ни плотников, ни столяров – никого. Все хотят за деньги стать юристами и экономистами, а получив диплом, идут в охранники. У нас вся страна просто погрязла в охранниках. Детские сады, школы, библиотеки, поликлиники – на каждом углу охранники. Это какой-то маразм, я такого количества охранников нигде не видел. И это показывает, какие мы сами дураки.

Пара слов о политике

В Карелии серьезно политикой занимается несколько человек. Не объявляя себя политиками, не только поставив пару скамеечек и покрасив детские качели, а действительно занимаются политикой. А вообще я запретил бы все выборы, кроме выборов президента. По моему мнению, многопартийная система не для России – нам нужно единовластие. Вот если человеку делегировали какие-то обязанности, какую-то ответственность, то тогда только ему и никому больше – он готов взяться и нести ответственность. Но когда надо с одним договориться, потому что в этом регионе он главный, другого убедить, поскольку он владелец чего-нибудь очень нужного, третьего уговорить, пятого, десятого… Это уже не команда единомышленников, и поэтому сложно что-то решать и, соответственно, нести ответственность.

Я обязательно ввел бы паспорт избирателя. Потому что есть люди, которые не в состоянии решить свои простые проблемы, а мы им даем решать судьбу страны. Вы посмотрите, кто приходит на избирательные участки – адекватных людей по пальцам пересчитать можно. Либо алкоголики, которые за100 граммовпоставят галочку где угодно, либо бабульки, которых чаем с пирогами напоили, либо безработные, которым нужны деньги. И они приходят на выборы, даже не понимая, кого и куда выбирают.

Очень рад, что это интервью случилось после выборов – по крайней мере, не будет пересудов: мол, и Лукьянов в политику собрался. Не собрался и вряд ли соберусь. Вовсе не потому, что не переживаю за жизнь нашего города и нашей республики – очень даже переживаю. Петрозаводск – мой город, и никаких столиц мне даром не надо. Просто невозможно вылечить больного, который, мало того что не выполняет рекомендаций врача, а вообще его не слушает и как зомбированный ругает, ругает… Прежде чем ругать депутатов, ответьте себе на вопрос: почему я не пошел в депутаты? Правильно – ворчать и осуждать, лежа на диване, проще всего.

И вообще…

В моем представлении женщинам надо ходить на работу ради удовольствия. Основная работа женщины – дом, дети, семья. А для того, чтобы как-то переключиться, развеяться, женщина должна иметь работу как хобби, а не как необходимое средство заработка. Нравится ей преподавать музыку – пусть преподает, любит вышивать, пусть учит других вышивать или сама творит и не думает, сколько ей за это заплатят и хватит ли дохода для справки в банк. Когда женщина приходит домой, выложившись на работе, – это уже, простите, кем-то «использованная» женщина. Сильных женщин очень много, потому что они остались одни и вынуждены становиться сильными. А потом эти сильные женщины «подбирают» слабых мужчин. Другие мужчины смотрят и понимают – зачем быть сильным, если можно быть слабым и жить нормально.

Я не против рыбаков и охотников, но… Если мужчина претендует называться главой семьи, то он все заботы должен взять на себя. Вот когда у него дома все в полном порядке, все работает и все довольны, тогда можно идти на рыбалку. А то жена еле-еле концы с концами сводит, а он приходит с рыбалки и давай права качать: я глава семьи! С чего это вдруг? Ты – рыбак, парень!

Анастасия Вайник