«Громыка»: «Мы до последнего будем отрицать, что шутим или стебемся»

Группа «Громыка» совсем недавно дала свое первое выступление на закрытии театрального фестиваля во дворике Национального театра Карелии. На сцене пять известных в Петрозаводске музыкантов, уверенно и строго играющих интересную музыку. Серые костюмы, гротескно нарисованные брови и портрет товарища Громыко за спинами. Распевно. Торжественно. На русском языке. Что это за новая группа? Ностальгия по советскому прошлому или уникальный музыкальный проект? «Губернiя Daily» встретилась с музыкантами – Максимом (вокал), Никитой (гитара), Павлом (клавиши) и Андреем (бас-гитара).

Громыка

Максим: Было множество всяких вариантов названий. Дело в том, что очень много хороших названий еще в 90-е расхватали панковские группы, и вроде даже как они существуют. Негоже отнимать все это.

Когда я слушал нашу группу, то представлял какой-то голос 70-х, вещающий, низкий, невеселый — Эдуарда Хиля, например, а такого более серьезного дядьки. Стали всплывать персонажи того времени, Брежнев, еще кто-то, Громыко… ГромыкА! Вроде как и громко и в то же время и к тем годам. Не хотелось, конечно, привязываться к советскому с одной стороны, но так получилось, и субстанция какая-то такая громыхающая получается. Там же и перегруженная гитара, и перегруженная бас-гитара.

Павел: Это не фамилия ГромыкО, это неологизм ГромыкА. Отсыл может быть к «Громозеке», например.

Максим: Вот и спросят у тебя, почему не «Громозека» тогда?

Никита: Потому что это неологизм и 95%, что такая группа уже есть.

Павел: Мы могли придумать какое-то название, потом мы веселились по поводу этого названия пару дней, а потом чувствовали, что оно просто сдувалось. То есть оно не приклеивалось; в какой-то момент мы пришли к выводу, что название  должно прийти как бы извне. Из некоего такого надмозга, из той же области где и что-то там рождалось. То есть мы решили, что Максим должен придумать это название.

Визуальный образ

Павел: Двубортные пиджаки, широкие брюки – это образ Политбюро. Сейчас это такие костюмчики офисного планктона. Это еще один плюс к тому, что мы не просоветская группа. Не ностальгическая.

Максим: «Битлы» тоже начинались не с «Кардена». Все же повторяется, но брюки клеш правительственные никогда не носили. Все было строго. Мода дипломатическая она такая.

Никита: Хотелось одеться в пику, а не в секонд-хенд. Строго, с галстуками.

Павел: В этом есть смелость. Вот есть определенный стиль — как должен выглядеть местный рокер или хипстер. А здесь ребята просто пошли в магазин, купили китайские костюмы и вырядились.

Брови

Максим: Были куплены усы, но с ними мы смотрелись очень комично. Мы не хотели шутить вообще. Слишком народно это получалось. А брови не надо наклеивать, их можно просто нарисовать.

Никита: У  меня было ощущение, что мне волосы покрасили.

Максим: Отсыл может к брежневскому периоду.

Никита: Мы до последнего будем отрицать, что мы шутим или стебемся. Или как это воспринимается. Был комментарий в Интернете, что Максим стебет теги русской интеллигенции: «Пушкин, Шишкин, Мышкин», но он не шутит и Мышкин там — хоккейный вратарь.

Павел: Это лишнее доказательство: мы думаем, что делаем что-то монументальное, а в монументальном нет места для маленьких шуток.

[youtube_sc url="http://youtu.be/q_tPVcY4K5o" width="550" height="350"]

Тексты. Музыка

Павел: Тексты пишет Максим, чистый поток сознания. Мы собрались, вычислили инструментальную формулу – кто на чем играет и как должны звучать. То есть песни у нас пишутся с первого раза, а потом мы просто начинаем импровизировать.

Максим: Едешь в троллейбусе на репетицию, придумал фразу – под нее все остальное.

Никита: Это было интересно, все рождается сразу. Большинство припевов придумано сразу на ходу, по дорогое притащил эти слова. Либо по ходу пьесы на репетиции они пришли к нему. Это отличает саму методику творчества от «Револьвера» и «Суперомотозоидов».

Павел: Вот раньше, когда выписывали газеты и журналы, то ждали — придет в ящик или нет? Так и мы — сидим и ждем, когда Максим принесет новый текст. Дело в том, что мы все вышли из абсурда, мы прирожденные любители абсурда и нонсенса. Это видно, допустим, на «револьверной» истории: если там идет различная градация от какого-то совершенно лютого дадаизма к какому-то мягкому сюрреализму, то с «Громыкой» у людей все реторты взрываются, потому что они думают, что это фриковская музыка, а у нас музыка жизнеутверждающая. У людей, которые ее слушают, происходит когнитивный диссонанс, потому что музыка им говорит, что нужно верить, что все хорошо, а в тексте «мужчина моего начальника, он добрый, приручил сову» он начинает не понимать, что происходит.

Первое выступление

Никита: Когда мы готовили выступление, мы думали над образом, потому что костюмы обязывают.

Раньше Максим свободно двигался на сцене с микрофоном в руке.  Павел, хоть и играет на соло-гитаре, стоит на задней линии, мы у микрофона с Андреем. Тут мы все переиграли. Во-первых, теперь у Максима много инструментов, на которых он играет.  Павел спереди выставлен, теперь он фиксирует все. А нам, наоборот, теперь нужно было отойти на заднюю линию и стараться держаться так, что бы не мешаться. Это не была стилизация. Если бы это была стилизация, то это был бы «Велодэй в советском стиле». Это не попытка попасть в прошлое и снять фильм «Стиляги».

Максим: Но мы не фрики. Через какое-то время может что-то поменяться в костюмах, но пирожок останется.

Никита: Причем заметь, люди считают, что мы должны играть на гитаре «Урал», раз «Громыка» — стилизация под совок.

Максим: Не на Урале, а в Кремле!

Синтезатор Stylophone

Павел: Когда мы изобрели вот эту формулу, где я бы играл на клавишном инструменте, у нас на репетициях была целая коллекция: совершенно лютые «поливоксы», я же искал что-то простое и примитивное. Чтобы рамки были достаточно узкие, но позволяли бы «раскочегарить» воображение. И на подоконнике мы нашли старинный советский детский инструмент, назывался он фаэми-мини с маленькими клавишами в три октавы. И он удивительным образом заиграл легендарным голосом клавиолина, такого инструмента, который использовался в некоторых известных западных записях, у тех же The Beatles  в Baby you’re a rich man. В ходе записи он развалился, но на тех записях, что лежат в Интернете, звучит именно он. И когда возник вопрос, как нам играть живьем, фаэми не выдержал, и мы обнаружили новые модели стиллофонов в интернет-магазинах.

Никита: Мы хотели найти что-то совсем на нас не похоже, так и появились такие клавиши, гитара с  перегрузом, звук баса. Там совершенно другое звучание. У барабанов поменялись рисунки музыкальные, настроение, темпы.

Павел: Хотелось бы, чтобы Никитина гитара была в духе стоунера, мое клавишное — от Джо Мика, бас в стиле твиста, у Максима суровые партии 70-х. Совершенно адский рецепт. В результате у нас лабораторию не разнесло, а получился продукт органический поп-музыки.

Андрей: Когда ты смотришь со стороны, это выглядит совсем иначе. Я посмотрел наше выступление и был поражен.  Настолько это мощно, я по-другому взглянул, я теперь фанат этой группы.

Клип

Максим: Сейчас мы собираем реквизиты для клипа, нам нужны индейцы и ковбойцы. Вот те резиновые из ГДР, часть нам привезли из Финляндии, но нужны еще. Мы не хотим снимать себя, мы хотим снимать историю, только игрушки. И будем рады, если кто-то нам поможет. По старой памяти нас помнят.

Концерт 3 октября

Никита: Те, кто был во дворике театра, даже они услышат достаточное количество нового материала, песенный станок у нас не останавливается. Будем играть свежие вещи, которые даже не записаны.

Максим: Можно кинуть клич: если кто-то придет в костюме…

Андрей: В костюме ракеты!

Максим: Да, или это будет что-то оригинальное, будет здорово и пропустим бесплатно. Приходите!