«Лауреат «Золотой маски» будет ставить, а не баран начихал…»
27 сентября в Театре кукол состоялась премьера в новом для театра жанре – микроопера «Муха-цокотуха». До этого мы побывали на репетиции и поговорили с режиссером – лауреатом «Золотой маски» Петром Васильевым – о куклах и детях, в них не играющих, о театре и извечной дилемме курицы и яйца, рыбьих костях вместо игрушек, идеальных кукольниках и даже о тюрьме и Достоевском. Кстати, судя по репетиции, спектакль должен получиться замечательным – как выразился, обращаясь к актерам, сам режиссер, с «хорошей долей веселого безумства».
Театр с большой буквы
– Петр, для начала, конечно же, расскажите, почему куклы?
– Много таких историй – у каждого второго кукольника, если не чаще. Мое первое образование – актер драмы и кино. А потом уже факультет театра кукол Санкт-Петербургской академии и уникальная ситуация: курс, где процентов 80 целенаправленно шли получать именно это образование. Заразился я от своих однокурсников и понял, что театр кукол – это тоже Театр с большой буквы. Получая фактически то же самое образование, ты имеешь еще бонус в виде умения работать с предметом, с куклой.
– Существует мнение, что театр кукол – это, скажем, театр по остаточному принципу, то есть сюда идут люди, не сумевшие состояться в «большом» театре…
– У кого такое мнение? У тех, кто мало интересуется сегодняшней ситуацией в театре кукол, и тех, кто дальше одного театра никогда не ходил (и тот был в глубоком детстве). Сейчас в театре кукол все очень разнообразно, появляются имена. Константинов, Ибрагимов, Антонов создают спектакли не только для детей, но и для взрослых. По всей стране проходят новые фестивали кукольных спектаклей для взрослых (или сейчас идет на замену понятие «визуальный театр», то есть театр, в котором символ и предмет становятся действующим лицом). И драматический театр в последнее время очень часто обращается к приемам театра кукол.
– Скажите, на ваш взгляд, что первоначально – театр кукол или все же драматический?
– Яйцо или курица? У театра кукол очень ответственная миссия – если с детства не привьется любовь и интерес к театру, то позже нынешние дети скажут: «А что такое театр? Мы без него прожили и как-то выросли, лучше в кино сходить». В остальном же что первично… кто его знает? Есть исследователи, утверждающие, что наше искусство более древнее. Возьмем еще египетское царство, где были такие застольные философские представления, когда друг другу передавали маленькие гробики, из которых доставали скелетики, как напоминание о смерти – такой мини-перформанс. Потом возьмем греческие маски – совмещение театральных приемов. Некоторые относят к приемам театра кукол и статуи в христианских храмах, которые двигались, плакали и повергали верующих в ужас. Все это сложная машинерия либо автомат или робот, а попросту говоря – кукла, управляемая человеком.
Идеальный кукольник
– Какой он – идеальный кукольник?
– Идеальный кукольник тот, который сам себе человек-театр – он придумывает персонаж, он его делает и он с ним и играет. Так было всегда – странно себе представить, чтобы бродячие артисты имели столько денег, чтобы кому-то заказать спектакль и потом его прокатывать – они все делали сами. И я сейчас стараюсь идти такой дорогой. Я не всегда приезжаю в театр эдаким знаменитым петербургским актером и режиссером, который – оп! – и поставит хороший спектакль. Я получаю заказ на весь спектакль целиком, изготавливаю все – декорации, кукол… И вот это – очень интересная работа, когда я все знаю, у меня все сделано специально для чего-то и я все могу объяснить. Таким образом я поставил порядка 12 спектаклей в драматических театрах.
– Делая детские спектакли, чему вы хотите научить детей?
– Я стремлюсь к тому, чтобы дети подольше оставались детьми. Сейчас детям дают специальные устройства – и идите, дети, играйте сами, а вот играть с предметом, фантазировать – мало кто на это сейчас способен. Поэтому чему-то научить детей – вторично, заразить состоянием игры – это важно. В игре ребенок выстраивает модели ситуаций, которые потом пригодятся ему в жизни. Даже взрослые люди играют – даже военные создают некие модели. «А что будет, если Китай сейчас на нас нападет?» – понарошку продумывают серьезные дядьки-генералы… Знаете, в Ханты-Мансийске есть прекрасный краеведческий музей, где в одном зале нон-стоп транслируется пятнадцатиминутный фильм «Маленькая Катерина». В нем без всяких комментариев показана жизнь трехлетней девочки, которая живет с мамой и папой-оленеводами в лесу среди животных. И показан момент, как ее мама учит играть, устраивая с ней небольшой театр. Вся игра направлена на получение необходимого опыта и навыков – как запеленать ребенка, как правильно его закрепить в люльке или на санях, чтобы он не свалился, когда они будут кочевать. Для мальчиков другие игры – с рыбьими и беличьими косточками: как правильно организовать стадо, как его правильно погнать, какими командами. Рыбья кость удивительным образом напоминает голову оленя, беличьи хвосты, собранные в цепочку, замечательно гремят… Ну нет у них других игрушек, да и нужны ли они, когда столько всего можно нафантазировать?
– Подбирая материал для постановок, в чем вы находите интерес – сказки-то одни и те же…
– А дети же такие традиционалисты – ребенок может в течение месяца просить рассказывать ему одну и ту же сказку, причем с одними и теми же интонациями, которые ему запомнились и полюбились. В этом нет ничего плохого.
– Вам не скучно?
– У меня самого дети маленькие – не скучно. Вообще, у человека, занимающегося детским театром, всегда должны бегать под ногами дети, чтобы он сам не разучился играть. Мне непонятны некоторые суровые люди, совершенно бездетные, которые руководят театром кукол… Сначала дети, потом внуки должны бегать – постоянно надо быть в диалоге с ребенком, чтобы создавать спектакли именно для детей. К тому же есть возможность искать и использовать новый материал, но у театра есть и коммерческий интерес, потому всегда будут продаваться те названия, которые знакомы. К незнакомым названиям относятся с опаской, тем более в современном обществе, где потребитель чувствует свое право. Что я получу за свои деньги, что это за «Барабулька» в названии – не будет ли это вредно или страшно моему ребенку? Поэтому родители, конечно, с большей охотой покупают билеты на спектакли с проверенными временем названиями. А потом, когда театр уже зарекомендовал себя целой плеядой хороших спектаклей по известным произведениям, он может себе позволить поставить и «Барабульку».
«Золотая маска»
– За роль Холстомера по повести Льва Толстого вы получили национальную премию «Золотая маска» – что для вас эта награда?
– Украшение квартиры – висит зеркальце, на него приклеена маска. Я когда достал ее первый раз похвастаться перед домашними, маска от зеркальца и отвалилась. Но мы же, кукольники, рукастые, я ее тут же приклеил обратно, и теперь висит – не падает. Пригодилась один раз – приехали врачи «скорой» ко мне (сильно ударил ногу и не понимал, что со мной происходит), один осматривал ногу, а второй – комнату, в которой находится. «О, – говорит, – это чё у вас, «Золотая маска»? Круто!» И стали со мной уважительно и внимательно общаться. А вообще, скорее театры используют эту награду – когда я куда-то приезжаю, пишут, что лауреат «Золотой маски» будет ставить, а не баран начихал… И на самом деле ролей прекрасных много, и много замечательных артистов и спектаклей, до которых «Золотая маска» не доберется никогда по целому ряду каких-то своих причин – то ли дорого, то ли и в Москве, и в Петербурге хватает спектаклей на десять премий. Но я видел множество достойных ролей и достойных людей, которые не отмечены такими национальными премиями. Что же касается меня, не знаю… Дай бог, чтобы эта награда служила гарантом того, что у меня будет достаточно работы еще какое-то количество времени.
– Вы разборчивы в предложениях о работе или беретесь за любую – семью же кормить надо.
– Было время, когда брался за любую работу – и преподавал в музыкальной школе, и на радио работал, чего только не делал! Даже в тюрьме однажды работал. В составе команды театра «Кукольный формат» участвовал в постановке спектакля с особо опасными малолетними преступниками. Это был проект, поддержанный каким-то американским спонсором от музея Достоевского, приуроченный к 150-летию выхода Достоевского из острога. Был поставлен спектакль по «Запискам из Мертвого дома», и там есть легкое упоминание о том, что в остроге, где сидел Достоевский, заключенные разыгрывали какое-то кукольное представление. Именно поэтому внутри драматического спектакля была кукольная вставка, в которой я участвовал.
– У вас две дочери – 7 и 9 лет. Они вам помогают в вашей работе?
– Конечно! Я им читаю, смотрю, что им интересно. Дочери всегда приходят на первые прогоны спектаклей и на премьеры, они первые зрители. Всегда приходят в мастерскую в Петербурге, где создаются спектакли на всех этапах, и я смотрю за их реакцией. Вот придуман новый персонаж, и я смотрю: нравится ли, улыбаются ли они или боятся его. Когда были поменьше, художник Аля Торик обращалась и к своей дочке, и к моим с просьбой нарисовать, как они видят неизвестного для них персонажа. Иногда это наталкивает на решение образа.
– Бывало ли, чтобы дочери сказали, мол, что-то, папа, неинтересно получилось?
– Пока, слава богу, нет – я всегда этого боюсь. Сначала, пока папа был артистом, дети сидели на сцене или за кулисами и сами хотели быть артистками. Потом они потихоньку стали перемещаться в зрительный зал, сидеть у меня за спиной и смотреть на артистов. Тут пошли уже такие рассуждения: «М-м-м… Что-то артисты не те люди – ты им, папа, объясняешь, а они тебя понять не могут с первого раза – пожалуй, не будем мы артистками».
– Расскажите о премьере – почему опера, да еще и микро, поставленная в кукольном театре?
– Ну знаете, определение жанра – это такая забавная штука… Хочется, чтобы было необычно, интересно… Вообще, что такое жанр? Почему «Чайка» у Чехова – комедия, что там смешного? Пожалуй, можно сказать, что жанр – это мироощущение на данный момент. Чехову тогда в его мире это было забавно – потому и комедия. В нашем же спектакле все происходит в некоем микромире, насекомые какие-то, инсектопия – поэтому «микро». Опера – потому что там какое-то количество времени поют, и я когда писал сценировку, обозначал не сцены, а арии и ариозо. Это, конечно, скорее оперетта, но ребенку это неважно. Проще было бы написать «музыкальный спектакль», но «микроопера» – смешнее.
– О чем вы мечтаете? Ваша человеческая и профессиональная мечты?
– Чтобы сил хватало на дальнейшую работу – не хочется останавливаться, не хочется пока на пенсию. А если и на пенсию, то на веселую – отрастить себе седую бороду и работать Дедом Морозом. И чтобы всегда кругом были дети.
Анастасия Вайник
