«Знакомьтесь, это Пекка!» Советник Парфенчикова рассказал, как привлечь в Карелию инвестора с миллиардом евро

Daily уже писала про внештатного советника главы Карелии по связям с Финляндией Алексея Раумо (48 лет), который в январе стал генеральным директором некоммерческой организации «Центр привлечения иностранных инвестиций в РК». Пользуясь правом на ответ по закону о СМИ, г-н Раумо решил ответить на нашу публикацию, где говорилось о его финском гражданстве, работе контролером, смене фамилии и о том, что возглавляемый им центр, помимо 5 млн рублей, получит еще 1,5 миллиона. Вдобавок к этому Алексей Раумо рассказал, как стал гендиректором центра и что его связывает с Артуром Парфенчиковым.

«Это не кондуктор в первом троллейбусе»

— Я, как и вы, журналист. Пишу еще со школьных времен, закончил 17-ю школу с похвальной грамотой. Для меня интересна даже не правда, потому что правда — вещь относительная, а интересны, прежде всего, факты. И первый факт: я никогда не выходил из российского гражданства. Я вам даже покажу российский загранпаспорт. Пересечения границы по нему тоже было недавно. Плюс я десятки лет стою на консульском учете по месту жительства в Хельсинки. А стал я гражданином Финляндии в начале 2000-х, когда появилась такая возможность — иметь два гражданства. До этого у меня был постоянный вид на жительство, поскольку я не хотел отказываться от российского гражданства.

Не знаю, откуда журналист Валерий Поташов, на которого вы сослались, взял эти факты, но хочу, чтобы вы написали, что Алексей Очеретько — он же Раумо — поменял фамилию 12 лет назад по семейным обстоятельствам. Я это сделал совершенно осознанно, чтобы спокойно жить и работать. Потому что человек с русской фамилией в Финляндии на тех должностях, на которых я работал, — здесь есть нюансы. В этом нет ничего ужасного, это законно. Не было такой задачи: кого-то как-то спрятать. Наоборот, нашу семью в Карелии хорошо знают. Моя бабушка Нина Николаевна была десятки лет завучем 29-й школы, отец работал на высоких должностях в угрозыске при Викторе Мяукине, оба деда были старшими офицерами КГБ СССР. У меня достаточно известные родственники живут и жили в Петрозаводске.

Но вообще я не сторонник того, что семейную, личную жизнь надо раскапывать [в СМИ], она к делу не имеет никакого отношения.

— Мы не знали никаких конкретных мест вашей работы, чем вы занимались после окончания 17 школы и переезда в Финляндию в начале 90-х. Вы же очень абстрактно рассказали о себе информагентству «Республика», что работали в бизнесе и неких структурах ООН. Поэтому когда появились данные о том, что вы были в Финляндии контролером в общественном транспорте, это, конечно, не могло не заинтересовать. Эта информация, кстати, есть в Интернете, в сведениях о вашем участии в муниципальных выборах в Финляндии в 2012 году и на сайте Ассоциации работников транспорта Хельсинки.

— Я работал в Министерстве транспорта Финляндии, занимался профсоюзной деятельностью на уровне генерального директората по столичному региону. Там [на сайтах про выборы и ассоциацию] указано tarkastaja, что с финского переводится как инспектор. Это слово не переводится ни в коем разе как контролер. Я в свое время был, и я этот факт не скрываю, руководителем инспекторской группы, как был и pääluottamusmies — главным доверенным лицом профсоюза. Для того чтобы на эту должность избрали финны, нужно обладать определенными качествами.

О каких-то других вещах в своей работе я не могу подробно рассказывать — есть допуски и подписки. Это касается и работы в структурах ООН, и на государственной финской службе. А то, что я был в свое время руководителем инспекторской группы в системе Минтранса — это правда, это факт моей биографии. Но это не кондуктор в первом троллейбусе, как у нас в Петрозаводске.

— Это что-то приближенное по функциям к полиции?

— Это практически как полиция на транспорте, только без оружия. Это называется tarkastusyksikkö — инспекционное управление, в нем больше ста человек, есть свои руководители бригад, большой бюджет, взыскание задолженностей. Это целая система. Эти люди имеют право проверять ваши документы. А все, что касается в Финляндии работы с документами, очень строго регламентировано. Человек, который берет в руки ваш паспорт, по 150 раз проверен-перепроверен, у него должна быть абсолютно чистая биография, незапятнанная история, никаких нарушений закона.

Так что я работал инспектором, руководителем небольшой инспекционной группы. Потом вплоть до последнего времени работал в центральном офисе HSL — столичного регионального оператора транспорта, который находится в Пасила. Там я занимался документальной работой. Но не могу рассказывать лишнего — есть подписка о неразглашении.

«Я в бизнесе с начала 90-х»

— Артур Олегович действительно предложил мне возглавить Центр привлечения инвестиций. Идею создания центра поддержал экономический блок правительства. Эта идея обоснована, я считаю. Потому что у нас нет сейчас прямых выходов на Евросоюз. Я же в силу своей работы очень долго работал в бизнесе. То, что нашли карельские СМИ, что я участвую в одной из фирм в сфере деревообработки, — это один пример из многих. Лес, дерево и так далее — я занимался этим много лет и до того, как работал на госслужбе Финляндии. Но это разрешается совмещать и в Министерстве транспорта: ты просишь разрешить, и всё.

А вообще в бизнесе я с начала 90-х. Была прежде такая карельская газета «Neuvosto Karjala», теперь это «Karjalan Sanomat», в которой тогда проводился конкурс к 40-летию заключения Договора о дружбе, сотрудничестве и взаимопомощи между Финляндской Республикой и Советским Союзом. Это был 1988 год. Все школьники республики в нем участвовали. Я учился в 17 школе, в английском классе, и принял в нем участие, не зная по-фински ни слова. Из 13,5 тысячи участников я стал вторым. Наградой была поездка в 1989 году в Финляндию, в Варкаус, на судне «Юность Карелии». В архиве известного в республике фотографа Бориса Семенова можно найти снимки из этой поездки.

После этого я принял для себя решение выучить финский язык, понять, о чем говорят эти люди. Я стал изучать его на курсах и самостоятельно, потом факультативно. Выучил язык и где-то в 1991 году стал хорошо на нем говорить. А в то время был бум сотрудничества с Финляндией, и я развивал достаточно много проектов, когда здесь жил и когда уехал туда.

— После школы вы же учились в каком-то вузе, в России или в Финляндии?

— Да, и не в одном. У меня высшее филологическое образование, получено заочно в Санкт-Петербурге. Одновременно я работал, после этого уже переехал в Финляндию. Там работал в бизнес-проектах, на госслужбе, снова в бизнес-проектах, выезжал в другие страны, там опять работал в бизнес-проектах и, как уже говорил, в структурах ООН.

— Какими сферами бизнеса вы занимались еще, помимо деревообработки и леса?

— Очень много торговлей, в крупной компании. В том числе работавшей с Россией. Торговали строительными материалами, красками, товарами народного потребления.

«Пока трачу лишь свои личные»

— Что касается денег. Вы написали, что помимо 5 млн рублей, Центр по привлечению инвестиций получил еще 1,5 млн рублей. Но когда министр экономического развития Карелии Олег Ермолаев давал вам об этом ответ на запрос, он исходил из реальных цифр, которые существуют на сегодняшний день, — 1,5 млн рублей.

То есть 5 млн рублей действительно были утверждены в бюджете 2021 года. Но пока создание центра согласовало Заксобрание Карелии, был уже декабрь месяц. И нам оставили в бюджете 2022 года 1,5 млн рублей. Только эта сумма сейчас за нами зарезервирована — точка. Естественно, при внесении поправок в бюджет в феврале, в марте или когда это будет делаться, возможно, что-то будут добавлять. Потому что у нас есть смета — на фонд оплаты труда, на размещение материалов, оборудование офиса в Хельсинки. Но на сегодня (интервью было взято 10 февраля — прим. авт.) мы ни копейки не получили. Пока я трачу лишь свои личные деньги: на приезды в Петрозаводск, на командировочные расходы и т.д. А чтобы получить средства субсидии, есть порядок, и это длительная бюрократия. Никакие связи ни с губернатором, ни с кем не помогут.

Я вообще пока один (на 10 февраля — прим. авт.), будет еще только заместитель и бухгалтер, которые будут работать в Петрозаводске. Если кто-то думает, что у меня за спиной еще какой-то аппарат, это не так. Я делаю почти все сам. И потом я еще должен думать параллельно о переговорах с потенциальными финскими партнерами — инвесторами. У меня, кстати, в связи с этим есть просьба к СМИ: дайте нам попробовать спокойно поработать.

— Как вы их планирует привлекать, инвесторов? Для этого нужен какой-то личный капитал, знакомства с представителями финского бизнеса, «вхожесть» в кабинеты высших менеджеров. Знакомы ли вы с ними?

— Конечно, когда я еще занимался выборами в 2012 году, я не просто выдвигался в местный совет в Финляндии, не просто был главным доверенным лицом достаточно крупного профсоюза и работал на общенациональном уровне — это был большой круг знакомств среди политиков и в бизнес-сообществе. То есть человеческий капитал есть, и огромные связи наработаны.

У меня планер заполнен до начала апреля — это встречи с представителями крупного финского капитала, разными бизнесменами, представителями компаний. Люди хотят представить свою продукцию и свои возможности нам, а наша задача — представить потенциал республики, что мы можем. Давайте исходить из реальности. У нас есть Арктическая зона, которая реально работает. Она дает огромное количество преференций — налоговых, инвестиционных и т.д.

Задача, которую ставит глава Карелии, — в первую очередь, привлечение крупных промышленных инвесторов. С ними в самое ближайшее время уже запланирован ряд встреч. Это компании Kone и Konecranes, концерны Valmet и Metso Group. Из туристических — это Sokos, с ними мы встречались на Петербургском экономическом форуме в прошлом году. Кроме этого, стоит задача продвигать бренды республики на международные рынки, и эта работа уже ведется.

Вообще я этой проблематикой уже больше полугода занимаюсь в качестве внештатного советника. Мы прошли большое количество устных переговоров, обменов электронной почтой. Но я не хочу еще об этом рассказывать: не говори гоп, пока не перепрыгнешь. Будет у нас инвестор сидеть на этом стуле с миллиардом евро, который захочет, скажем, построить завод по производству лифтов Kone, вот тогда я скажу: «Познакомьтесь, это Пекка!»

«Мы с ним очень давно знакомы»

— В этом контексте гражданство Финляндии можно рассматривать с точки зрения позитива. Много ли вы видели граждан Финляндии, работающих на благо Российской Федерации? Ну, кроме господина Тимченко, который является гражданином Финляндии, или господина Ротенберга, который тоже гражданин Финляндии. Но они не друзья местного губернатора, а друзья первого лица России.

Поэтому мы должно это использовать в плюс, если у человека есть возможность вылететь в любую точку мира. Мы работали и жили с супругой в Малайзии, у меня сын родился в Куала-Лумпуре, у меня там есть какие-то связи. Есть в Сингапуре еще связи. Я не могу некоторые вещи раскрывать, но это большой опыт жизни в некоторых странах и регионах мира. В этом позитив для республики. Плюс к этому еще нужно знание языков, презентабельность. Она есть не у каждого обладателя финского паспорта.

Поэтому прежде чем Артур Олегович мне все эти вещи предложил, он оценивал, как человек работает. Я работал на Петербургском экономическом форуме, на днях Карелии в Москве, в Торговой палате. Мы вели переговоры с бизнесменами — иностранными, московскими и немосковскими. Были даны определенные оценки моей деятельности. После этого губернатор предложил заняться мне этим делом. И мы это долго обсуждали, прорабатывали условия и модели.

— Как вы все-таки познакомились с Артуром Олеговичем, когда?

— Позвольте я на этот вопрос отвечать не буду. Это не относится к делу. Мы с ним очень давно знакомы. Я не буду называть никакие сроки. Я его знал еще со времен, когда он работал в Петрозаводске (т.е. до того, как Артур Парфенчиков стал в 2007 году заместителем, а потом главным судебным приставом России — прим. авт.). Отношения мы, в принципе, поддерживали постольку-постольку. Он мне сделал предложение заниматься этой деятельностью в прошлом году.

— Есть такой слух, он, может быть, недостоверный, что вы — родственники.

— Я это даже не буду комментировать. Много разного говорят, кто-то сказал одно, кто-то другое. Я не хочу слухи и сплетни комментировать. Мы знакомы — этого отрицать я не буду.

— Если бы вы не были родственниками, вы бы могли просто сказать: я не родственник.

— Прямого родства у нас с ним нет, я вам так скажу.