Финские дети считают, что в нашей стране живут странные и смешные люди. История няни

Привет! Terve! Я работала au-pair в Финляндии. Кто не знает, au-pair — это няня с обязанностями менеджера по клинингу. Довольно забавно и поучительно пытаться приобщить финского ребенка к русской культуре. Он начинает ЗАДАВАТЬ ВОПРОСЫ (а что может быть страшнее для родителей!). Например, действительно ли что-нибудь слипнется, если съесть много конфет втайне от взрослых, и умеют ли раки свистеть. Эти дети простые и доверчивые, совершенно лишенные современной злобы. Они напоминают нас из 80-х гг., когда мы играли на улицах в подвижные игры, гоняли на великах, уважали старших и копили не на пиво и сигареты, а на пистоны и сладости.

С другой стороны, это дети цивилизованного мира, они с трудом находят нестандартные решения, редко выступают за рамки привитых штампов и мало способны чудить и дурачиться.

Это одна из историй, с которыми я вечно случалась (возможно, вы подумаете, что тут закралась какая-то ошибка. Как можно случаться с историями? Разве не они случаются с людьми? Но это именно так!). Я находила истории и требовала своего участия в них. Разве они могли мне отказать?

Холодно. Очень холодно. Внутри меня пытается согреться ощущение, что минуты ожидания растянулись на час. На станции метро Куулосаари при звуке прибывающей электрички опаздывающие финны на эскалаторе ускоряются в разы, я же, считая себя на Родине бесспорным талантом в беге за отъезжающим троллейбусом, проигрываю им в скорости еще на старте. Поэтому мы с Алексом одни.

Платформа чистая, ветер трудолюбиво сметает с плитки снежинки и выбрасывает их на железнодорожные пути. В конце платформы аккуратный сугроб. Мой маленький друг не хочет сидеть на промерзшей скамейке и ждать, он желает сесть в этот сугроб, потом лечь, потом кататься, размахивая руками, и громко смеяться. Я тоже так хочу, но я взрослая, а Алексу – всего семь. Он одет в типичный финский комбинезон и добротные кожаные ботинки. На мне русское пальто из масс-маркета и угги из известного в Петрозаводске обувного магазина. Мысленно обещаю выкинуть все это и купить что-нибудь для настоящей зимы.

Начинаю переминаться с ноги на ногу и притаптывать. Активнее. Еще активнее. Уже прыгаю. Чтобы не выглядеть глупо в своих же глазах, немилосердно фальшивлю какую-то песенку, мол, я танцую. Алекс давно привык к моим чудачествам и не обращает внимания, наслаждается жеванием снега. Мои убедительные доводы о том, сколько продуктов загрязнения планеты он сейчас обсасывает, его не убеждают. Значит, надо отвлечь. Леплю комок и легонько бросаю в своего подопечного. Вызов принят. На несколько минут снежная битва занимает его полностью. Ловко уворачиваюсь от «снарядов»; Алексу везет меньше. Полный детской обиды, он сдергивает с руки перчатку и швыряет в мою сторону. Рефлекторно дергаюсь, и перчатка падает вниз на рельсы.

— А? – вопрошает ошарашенный Алекс. – А-а-а-а!

Он кричит, и слезы катятся по щекам. Конечно, перчатка сразу же стала любимой, незаменимой, лучшим другом на все времена и, возможно, панацеей от самых известных земных болезней. Другие перчатки не такие чудесные, недостаточно черные, и уж, конечно, точно такие в магазинах никогда не найти. Платформа высокая, где-то под ногами проходит контактный рельс. Прыгать и проверять на себе, где именно, не хочется. Но Алекс не желает уезжать. Еще минут десять ему требуется на то, чтобы понять: ветреной зимой, если количество перчаток не совпадает с количеством рук, лучше держаться в тепле.

Ревел Алекс всю дорогу домой, а это без малого около 20 минут. К ужину он обрел благодарных слушателей в лице родителей, и рев повторился на бис. Остаток вечера Алекс ходил и тоскливо вздыхал. Мама призывала к смирению, папа развлекал показами кино. Тщетно.

По какой-то причине я чувствовала себя виноватой, хотя, разумеется, это не было правдой.

К утру у меня созрел план. Пока Алекс пережевывал гранит науки в школе, я нашла его клюшку для игры в säälibändi (разновидность хоккея с мячом) и весьма по-русски, за неимением синей изоленты, обмотала крюк скотчем наружу. И, с невозмутимым видом опираясь на клюшку, отправилась забирать моего маленького друга на станцию метро.

Перчатка все еще была там. Она замерзла и коварно не желала прилипать к скотчу. Мстительная.

— Это у вас так в России делают? – спрашивает Алекс.

По его мнению, в нашей стране живут странные, смешные, а теперь еще и изобретательные люди, чем-то похожие на них, жителей Финляндии, но, безусловно, не настолько крутые.

Он во все глаза наблюдает за моими попытками победить реальность сообразительностью.

Взрослые финны же упорно делают вид, что девушка, тыкающая рельсы деревянной палкой, их нисколько не интересует. Детишки болеют за меня всей душой.

Еще немного! Подгребаем! Да! Чистая победа!  Гордая за себя и за клюшку, за восхищенного Алекса и, да бог с ней, за окаменевшую перчатку, я прыгнула в следующую электричку, и мы вчетвером поехали домой.

А вечером благодарные слушатели в лице родителей внимали историю о чудесном спасении перчатки. На бис.

Вот такие непростые дела и простые решения встречаются на пути au-pair.

Постскриптум – надо ли говорить, что перчатки были заброшены через неделю, когда мама купила в магазине новый любимый незаменимый комплект.