«Когда я еду в маршрутке с зачехленной винтовкой, люди реагируют спокойно, но долго так продолжаться не будет»
Детство у меня было веселое, яркое и задорное — папа был охотником, и в восемь лет я научилась стрелять, а в девять уже могла снарядить патрон, кроме капсюлей. Капсюли в гильзы отец сам вставлял, а уж пороховой заряд отмерить, насыпать, пыж забить и дробь либо пулю впихнуть — это являлось моей задачей. И, что характерно, мне это нравилось.
Пострелушки тоже имели место, причем никого не смущало, что девятилетняя деваха лупит из пушки 12-го калибра. Нашей семье долго служило ружье ИЖ-58м, а еще я посещала стрелковый кружок при училище, где работал отец. Военрук, посмотрев на мое попадание из пневматики, сразу же меня принял, а в том кружке я стреляла из мелкокалиберки ТОЗ-8.
Когда мне было шестнадцать, в руки попало серьезное исследование про старинное оружие, и я «заболела» холодным оружием, увлеклась средневековым вооружением. А еще сыграл роль один случай, когда мама резала мясо отцовским охотничьим ножом, а в нем попалась косточка, которую было трудно распилить. Тогда мама совершила вполне женский поступок: взяла молоток и ударила по обуху. Нож сломался, и в семье произошел скандал. «Ты же сопромат сдавала! — кричал отец. — Не знаешь, что ли, что нержавейка хрупкая!» Я, например, о таком не слышала, но после этого начала читать книги о металлургии.
Потом я стала собирать литературу про холодное оружие, доспехи, луки и арбалеты — книг набралось две полки, затем купила первый нож, складной, перочинный, он сохранился у меня до сих пор. Знакомые тоже стали дарить ножи, и сейчас их у меня достаточно много, есть охотничьи, несколько самодельных, кортик, кинжалы. Однажды в Санкт-Петербурге я зашла в оружейный магазин и разговорилась с продавцом, после чего меня пригласили работать у них продавцом-консультантом, а когда я отказалась, продали два сувенирных ножа со скидкой. Было у меня и два штыка от карабина Симонова и от Мосинской трехлинейки, но, к сожалению, сверток с ними у меня украли в поезде.
Бывает, знакомые консультируются со мной при покупке оружия. Например, сейчас продается много ножей из дамасской стали. Внешне эту сталь отличает характерный рисунок на поверхности клинка. На самом деле рисунок подделать очень просто: раньше вытравляли кислотой, теперь на помощь пришли технологии — на лазерном принтере делают сетку, покрывают полимерной пленкой, которая держится довольно долго, ногтем не соскребешь, если только глубоко ковырять.
Вообще в правильно сделанном оружии рисунок — это сочетание прокованных слоев металла с низким и высоким содержанием углерода. Опять же, кто станет сейчас ковать дешевое изделие? Но это чисто на мой взгляд. Кстати, настоящая дамасская сталь быстро ржавеет.
Да, и еще — но это опять-таки мое личное мнение — не дарите ножи! Это и плохая примета, и все-таки человек должен выбрать нож сам: бывает, нож не ложится в руку или не нравится форма лезвия; я например, не люблю клинки без гарды — это небольшая скоба или выступ, служащий для защиты руки, она также не дает руке соскользнуть с рукояти. Как вы понимаете, может случиться всякое, а проехаться ладонью по лезвию — приятного мало.
Хороша алмазная (она же хромовольфрамовая) сталь: она дорогая, но на нее обычно не жалуются. У меня есть отличный нож из такой стали — служит уже лет пять, подтачивала редко. Вообще качество выпускаемого оружия, конечно, страдает. Когда как-то зашел разговор об известных брендах, и один знакомый офицер рассказал, что, когда он служил в Афганистане, у них был так называемый нож «Каратель», выпускаемый небольшими партиями, которым в то время можно было развалить баранью тушу, что кажется удивительным. Поинтересовалась, что выпускается под брендом «Каратель» сейчас, получила ответ: «Да кто ж его знает». Кстати, для мяса у меня есть керамический нож, очень удобная штука.
Ну, а в последнее время вернулась я к своей старой любви, к пневматическому оружию, купила классическую МР-512 («Мурку»), без тюнинга, хотя в будущем планирую поставить газовую пружину. А еще приобрела знаменитый ИЖ-53 — пистолет еще советской эпохи, из старого доброго металла, тяжеленный, но добротный. Когда подбирала к нему пули, купила на пробу пару коробок, открыла, а там пули в графитосодержащей смазке.
Стрельба удалась! Руки черные, пистолет черный, мысли тоже черные. Отчищала все, спасибо шомполу для «Мурки», помог довести ствол до зеркального состояния. А потом я мыла пули стиральным порошком — мужчины, смейтесь! Когда вымыла, обнаружилось, что половина второй коробки пуль — бракованные. Кстати, история была с пулями для винтовки: они, разумеется, по-разному расфасованы. Те, которые мне нужны, упакованы в картонную коробку. Говорю, дайте мне пули «Кросмэн» в пачке, которая на пачку сметаны похожа! Мужик-продавец понимающе засмеялся и подал то, что надо.
Когда я езжу в транспорте с зачехленной винтовкой (а у меня в укромном месте в лесу оборудован тир — там появление людей исключено), народ обычно реагируют спокойно. Бывало, поглядывали на чехол с винтовкой, но молчали. Однако я человек опытный и знаю, что хорошее вечно продолжаться не может.
Погода установилась отличная, и я поехала стрелять. «Мурка», естественно, в чехле, троллейбус пустой, у меня, как обычно, плеер включен, уши заткнуты наушниками. Зашел малость помятый мужичок, окинул соколиным взглядом троллейбус и, вместо того чтобы сесть и наслаждаться осенними урбанистическими пейзажами, повис надо мной. Смотрю, мужик губами шевелит, вроде слово «охота» промелькнуло, если судить по артикуляции. Я наушник вынимаю и произношу заранее заготовленную речь: «Мужчина, если вы ко мне обращаетесь, то по пунктам: я еду на стрельбище, винтовка пневматическая, энергия до 7 джоулей, имею право. Транспортирую согласно закона об оружии — незаряженную, в чехле и с документами. Всего вам хорошего».
А он, пока я наушник обратно втыкала, возопил: «Охота с пневматической винтовкой запрещена!» «В курсе, — говорю, — и повторяю, что еду в ТИР!» Все равно две остановки висел на поручне над моей головой и что-то бурчал. Бдительный попался. Кстати, на самом деле всегда вожу с собой документы на оружие и распечатку из закона об оружии, касающуюся транспортировки пневматики. Бывает, дети интересуются: однажды мальчик назвал меня «тетенькой с ружьем», другой допытывался, где и с какого возраста можно купить пистолет.
Стреляю я нормально: из пистолета с расстояния 10-12 метров сбиваю шишки, по мишеням — с 15-20 метров кладу пули в девятку-десятку. Оптика на оружии не стоит, стреляю с открытого прицела. Я никогда не стреляю в животных и птиц: когда-то в детстве попала дробью в белку, и вид убитого зверька раз и навсегда отвернул меня от охоты.
Считаю, что помимо прочего неплохо разбираюсь в средневековом западном вооружении, сходу могу определить эпоху и страну. Еще у меня есть оловянные солдатики, от пехотинца десятого века и до польского крылатого гусара. Почему крылатого? Потому что гусары часто надевали поверх лат конструкцию из крыльев. Вначале использовали маленькие крылья, которые крепились на щите или на луке седла сзади. Во время движения перья издавали неприятный для неподготовленных лошадей звук. Кони врага пугались, отказывались подчиняться наездников — такая вот была психологическая атака.
В XVII веке крылья стали большими и начали крепиться к спине доспехов и нависать над головой наездника. Благодаря этому у крыльев появились дополнительные возможности — защита конника от аркана и смягчение удара при падении. Вот такой гусар XVII века и стоит на моей полке.Что еще сказать? Ножи надо уметь фотографировать: диагонально, подчеркивая геометрию клинка, и лучше с определенным светом, мягким и приглушенным, причем клинок, конечно, должен лежать на темном фоне.
Семья к моим увлечениям относится спокойно. Вот муж болтает по телефону: «Чем Вера занимается? Смотрит, надо ли растачивать казенник на винтовке при замене пружины на газовую». И это спокойным, чуть нудноватым голосом — у него самого есть «Хатсан-135».
Записала Лариса Борисова
