От «я тебя люблю» до «я тебя замочу»: как две петрозаводчанки посадили в тюрьму своего мучителя
Не так давно молодой петрозаводчанин получил 7 лет колонии за истязание девушек. Он в течение нескольких лет избивал их (одна из них родила ему сына) и угрожал расправой не только им, но и их близким. Несмотря на нечеловечность ситуации, даже близкие родственники жертв до самого конца судебного разбирательства не были уверены, что преступник будет наказан по заслугам. Предварительное следствие и суд продолжались полтора года, одних судебных заседаний было около тридцати. О том, почему это дело – важная веха в истории карельского правосудия и почему женщинам пора перестать оправдывать своих мучителей, мы поговорили с отцом одной из жертв этой истории.
У меня две дочери. У старшей – семья, двое детей. Младшая прежде дважды собиралась замуж, но как-то не сложилось. Мы с женой особенно не вникали: самостоятельная взрослая дочь, сама решит свою судьбу. А четыре года назад в одной из командировок она познакомилась с Олегом. Судя по всему, он произвел на нее впечатление: солидный, деловитый, занимается восточными единоборствами, работает в строительстве. Красиво ухаживал, заваливал цветами. В общем, производил впечатление вполне нормального кавалера. Моя дочь забеременела, родила сына. Для нас с женой стремительное развитие отношений не было чем-то из ряда вон. Мы сами до женитьбы были знакомы неделю, но вместе живем уже более сорока лет. Но у нашей дочери всё сложилось по-иному...
Вместе они не жили: Олег был «приходящим» папой и чаще жил у себя на съемной квартире, которую использовал еще в качестве склада стройматериалов. Но регистрация отношений, по словам Олега и дочери, была у них в планах. Внук родился чудесный – замечательный, любимый ребёнок. Олега мы приняли с распростертыми объятиями, он участвовал в семейных торжествах, ездил к нам на дачу. Но вскоре после рождения ребенка у него что-то «переклинило». За период с июля 2013 по апрель 2014 года он четыре раза избил мою дочь. Причем это были настоящие истязания — физические и моральные, длившиеся порой по несколько часов в ее собственной квартире и на улице. В большинстве случаев в присутствии их общего малыша, который плакал и кричал. Сам папаша был трезв, поскольку алкоголь не употребляет. Наша семья — не ангелы, но даже кричать на девочек у нас было не принято, не то что бить.
Первый случай избиения дочь и жена от меня скрыли. Обо всем я узнал только после второго избиения, спустя несколько месяцев после первого: у нас был какой-то семейный праздник, на который дочь пришла вся в кровоподтёках. До этого, как оказалось, он ее колотил, но синяков почти не оставлял: знание восточных единоборств пригодилось. А тут «увлекся» — остались следы… Трудно даже представить, что происходило тогда с моей доченькой и нами.
Смешно говорить, но мы тогда его простили. Накануне дня рождения внука Олег и его мать пришли к нам домой на мировую. Несмотря на все переживания, мы все-таки решили начать «новую жизнь». Ради общего сына. Надеялись и на его родственников, прежде всего на мать, которая в свое время сама натерпелась от домашнего насилия. Она рассказывала, что в их семье ныне покойный муж, отец Олега, регулярно ее избивал. А по его собственным признаниям, он вырос в семье, где отец променял нас с братом на бутылку. Но, как оказалось, мы сильно ошибались. «Да, я поступил плохо, но и она виновата», — говорил тогда Олег. Мы с женой ему объясняли: если дочь его не устраивает, пусть живут и воспитывают сына раздельно, как это делают многие. Но издеваться над ней и собой мы больше не позволим. Однако он уверял, что теперь все изменится и они заживут по-новому — хорошо и счастливо.
Спустя два месяца он снова ее избил. Угрожал ножом, обещал прикончить. Соседи ночью услышали крики, плач ребенка и вызвали полицию — он сбежал. Утром она позвонила нам – я приехал забрать ее и внука. Когда мы подъехали к нашему дому, этот злодей неожиданно выскочил из подъезда, схватил дочь за пальто, волосы, стал орать и таскать ее из стороны в сторону. Я нес из машины переноску с маленьким внуком, подбежал к ним и увидел, что в руках у него нож. Тот переключился на меня, стал кричать, оскорблять и кинулся на меня с ножом. Мне удалось дать ему отпор, и он скрылся.
Дочь подала заявление в полицию. Почему не делала этого раньше? Боялась, да и надеялась зажить «по-новому». А он опять угрожал, что убьет и ее, и всю нашу семью. Я видел его бешеные глаза, когда он напал на меня с ножом – думаю, в тот момент он действительно мог кого-нибудь убить. После разбирательства полицейские передали дело в мировой суд. И тут началось: нам стала названивать его мать и слезно умолять не сажать сына, пойти на мировую. Обещала, что Олег впредь не будет общаться с дочерью, а станет забирать ребенка через общих родственников. Дочь пошла навстречу и накануне суда встретилась с Олегом в присутствии ее и его адвокатов. Он письменно подтвердил в расписке факты избиения дочери и написал обязательство прекратить эти безобразия. Но на следующий день сразу же после заключения мирового соглашения он догнал мою дочь на выходе из суда: начал оскорблять, орать что-то про пустые бумажки и обещать, что скоро придет в наш дом и отрежет всем нам головы. Говорил, что вокруг нашего дома установил прослушку, нанял из Питера наружку для слежки за нами и т. д. Зная его незаурядные способности переворачивать факты с ног на голову, мы тоже стали записывать наши с ним разговоры на диктофоны. Позже эти материалы мы предоставили на следствии и в суде.
Конечно, нам было не до тонкостей психологии садиста, но вначале попытались найти причины его необузданной агрессии в самих себе: может, что-то делали не так? Но ответа не находили, мы обычные люди с обычными манерами общения.
В ходе разбирательства в мировом суде выяснилась одна деталь: оказалось, что Олег на тот момент находился под следствием по другому уголовному делу — по факту причинения тяжкого вреда здоровью. Жертва – отец некой девушки Елены (имя изменено — прим. ред.), которому Олег нанес удар в глаз пневматическим пистолетом. Мужчина навсегда лишился зрения на один глаз, а второму участнику той разборки – отчиму Елены – причинил более легкие телесные повреждения. Моя дочь списалась с Еленой в соцсетях и с ужасом узнала, что совсем недавно Олег жестоко избивал и эту девушку. Даже какой-то период встречался с ними обеими одновременно. Однажды продержал Лену у себя дома несколько дней, жестоко избивая и морально унижая. «Ты моя рабыня», — кричал на нее, требуя, чтобы она обзывала себя последними словами. Истязал девушку несколько часов, обливал водой и снова истязал. Такое не поддается нормальному пониманию, но этот и другие факты подтвердились в суде и нашли отражение в приговоре.
А тот эпизод с нападением на отчима и отца случился после того, как Лена рассказала об истязаниях своей семье и стала избегать бывшего ухажера. В один из дней, когда Олег подстерегал ее у дома, к нему вышли поговорить мужчины, и тот неожиданно нанес профессионально поставленные удары: один получил тяжкое увечье, другой упал навзничь и потерял сознание. В итоге преступника приговорили к шести тысячам рублей штрафа по одному делу, а по другому — за увечье — к трем годам условно и 400 тысячам компенсации, из которых он выплатил отцу Елены 100 (сто!) рублей. По ее словам, она обращалась до этой разборки в полицию, но там, сославшись на отсутствие свидетелей, убедили в бесперспективности дела. Оставалось терпеть и надеяться, что мучитель со временем переключится на другой объект своего внимания.
Предварительное и судебное разбирательства дались нам нелегко: мои женщины вновь и вновь были вынуждены переживать все эти стрессы. Преступник всячески ухищрялся, врал и клеветал на всех участников процесса. До того как был взят под стражу, попытался инсценировать якобы мною заказанное на него покушение, присылал на мой телефон фотографии непристойного содержания, на которых якобы изображена дочь. Запугивал, что если мы обратимся в полицию и его посадят, он придет из мест заключения и расправится с нами и т. д.
Удивительно, но Олег получил положительные характеристики для суда от нескольких общественных организаций, в числе которых Федерация кёкусинкай Карелии, городское казачье общество, организация ветеранов «Боевое братство». Его умение втираться в доверие нам было уже известно, но ведь характеристики эти дали человеку с непогашенной судимостью за тяжкое преступление против личности! К тому же он ни дня не служил в армии, а его «горячие точки» — разбитые судьбы ни в чем не повинных девушек. Замолвить за него словечко пришел в суд и петрозаводский священник, призвавший понять и простить подсудимого. Потом выяснилось, что Олег пожертвовал церкви какую-то сумму – возможно, потому и получил поддержку. А моя дочь, пострадавшая от истязателя, несколько раз просила священника о встрече, но он уклонился от разговора и так с ней и не встретился.
В итоге Олега осудили на семь лет лишения свободы по статье 117 «Истязание», вину по которой доказать непросто. Безнаказанность порождает новые преступления. Но наш адвокат, которая имеет большой опыт в таких делах, гоаорит: «Главное – чтобы женщина действительно хотела наказать своего обидчика». Не сомневалась, не думала «ой, да я сама виновата», а понимала, что по отношению к ней совершено страшное и непростительное преступление.
Вопреки расхожему мнению, правоохранительная система в таких случаях действует. Есть там и высокопрофессиональные следователи, принципиальные прокуроры и судьи. Для защиты пострадавших — опытные, эрудированные в правовом отношении адвокаты. Важными остаются и другие, не менее острые вопросы — какими вырастут у таких отцов дети, свидетели диких сцен? Ведь в нашем случае истязания дочери происходили на глазах малыша, который плакал, кричал, умолял всем своим поведением не истязать его маму. И хотя он был совсем маленький, кто знает, в каких глубинах сознания остался пережитый ужас и как впоследствии на нем отразится. Неужели вырастет таким, как его непутевый папаша? И может ли такой отец воспитывать ребенка?
Почему все это произошло? Я думаю, причина тут не одна. Прежде всего уверенность преступника в своей безнаказанности на фоне странной гуманизации государства к преступникам, а не к их жертвам. Кроме того, дикий домострой: «бьет — значит любит». Ну а мои женщины, пройдя через эти испытания, вообще склонны считать, что этот человек – порождение дьявола во плоти. Одна из близких родственниц даже уверовала в Бога после этой истории.
Криминальная практика, история того же Чикатило свидетельствуют, что подобные представители людского роду-племени живут среди нас, умело маскируются и заметают следы. Видимо, это дикий способ самоутверждения слабой, трусливой личности, крайне опасной для окружающих из-за психических особенностей, непредсказуемости и коварства.
Когда задумываешься, становится жутко: в среднем по России женщина, подвергшаяся домашнему насилию, подает заявление в полицию только после седьмого (!) факта избиения. То есть фактически нашу женщину нужно превратить в тряпку, чтобы она, наконец, поняла, что мужчина не исправится и что лучше не будет.
Тем временем в Госдуме с 2012 года лежит без движения законопроект о борьбе с бытовым насилием. А пока, чтобы доказать криминал в таких действиях, надо дождаться «результата» — женского увечья или пройти через кошмар. Стоит ли удивляться, что из-за безнаказанности у нас в стране избивают женщин известные люди, популярные артисты и просто негодяи?
Что чувствую я? Теперь это уже несущественно. Думаю, важнее другое. У меня подрастает в семье старшей дочери прелестная внучка, вокруг много счастливых и радостных лиц наших прекрасных женщин. Но ведь живут среди нас и такие, как этот истязатель, и наверняка ищут очередные жертвы. Ведь это их дьявольский способ самоутверждения. И на лбу у них не написано об их психических особенностях. Может, все-таки пора обществу и государству более активно защищать своих дочерей от бытового насилия?
