«Все думают, что мы женимся на своих, а гуляем с русскими!» Супруги-мусульмане откровенно о хиджабе, алкоголе, моде и браку по любви

В последнее время люди, исповедующие мусульманство, оказались в центре внимания. Бесконечные потоки беженцев, драки, нападения, теракты... Все это, конечно, формирует в глазах простых людей негативный образ мусульман. Чтобы составить собственное мнение и узнать, чем эти люди живут на самом деле, о чем мечтают и чего хотят, мы поговорили с Мурадом и Аминой, простой мусульманской парой, переехавшей в Петрозаводск. Они откровенно рассказали нам о своих традициях, ношении хиджаба, постоянных досмотрах в аэропортах и выражении "выпить с горя", смысла которого они до сих пор не могут понять. 

Мурад:

Мы перебрались в Карелию, потому что на родине тяжело жилось, было плохо с работой. Мне приходилось слышать, что вот, мол, «черные» понаехали и сразу всего добились, а коренные петрозаводчане годами живут в нищете. Но мы приложили много усилий, работали, а еще с самого начала знали, что у нас нет другого выхода, кроме как обеспечить себя, освоиться в чужой культуре, нормально выучить язык. А еще у нас нет понятия «выпить с горя»: мы просто стараемся преодолевать трудности, чего бы это ни стоило. На родине дома были проданы фактически за бесценок, никаких богатств мы там не нажили, здесь все начинали с нуля. Правда, диаспора поддерживала, как только могла: у нас принято, что те, кто побогаче, помогают тем, кто беднее.

Амина:

Ношение хиджаба — это не выпячивание религиозной принадлежности, не демонстрация пренебрежения к русским, а всего лишь соблюдение религиозной нормы. Мы с мужем состоим в группе «Объединение мусульманских общин Петрозаводска», и официальный язык общения там — русский, а комментарии на других языках, если они без перевода, удаляются администраторами. Мне кажется, это признак уважения к стране, в которой мы живем. И если я нахожусь в общественном месте и рядом русские люди, я стану разговаривать с мужем и детьми только по-русски. Язык мы с Мурадом знаем достаточно хорошо, а сын и дочь говорят вообще без акцента.

Мурад:

Мы отнюдь не замкнуты в своем кругу, общаемся и дружим с представителями других вероисповеданий, охотно приглашаем их в гости. Христиане ли они, иудеи — мы даже не спрашиваем об этом. На наш взгляд, в плане гостеприимства никакого религиозного барьера не существует, главное иметь широту взглядов. К тому же кулинария способна объединить все народы, единственно, что мы не едим свинину и не употребляем спиртного. Но если гости приносят, скажем, пиво для себя, я не возражаю. Обычно готовлю плов с бараниной и приправами: обязательно барбарис, куркума, а в остальном есть особый рецепт приготовления на курдючном жире. Еще очень люблю делать долму. Жена в приготовлении этих блюд участия не принимает, потому как тут нужен чисто мужской талант. И это разрушение стереотипа, что мусульманка проводит время только на кухне.

Амина:

На религиозных праздниках, свадьбах мужчины и женщины сидят отдельно, но я не считаю, что это как-то ущемляет женщин. Еда одна и та же, вместе с тем представители разного пола все равно говорят о своем. Надо ли мужчинам слушать наши женские разговоры о браках, нарядах, детях и прочем? Да и нам — про то, о чем беседуют они? А так мы нормально пообщаемся и отдохнем. Мужчины тоже обсудят интересные для них темы. Они же назначают дни бракосочетания пар, решают проблемы бизнеса, не вовлекая в это женщин, ни на что не жалуясь, потому что жена существует не для того, чтобы изливать ей свои проблемы, но если даже и да, то надо создать ей такой комфорт, чтобы она была способна выслушать мужчину и утешить его.

Мурад:

Бытует мнение, что мы «женимся на своих, а гуляем с русскими». Во-первых, истинные мусульмане ни с какими женщинами до брака «не гуляют»: у меня есть много знакомых мусульман — даже чисто по переписке — из ОАЭ, Индии, где они и в тридцать лет женятся девственниками, просто потому, что развратное поведение осуждает религия. По крайней мере я могу быть уверен в том, что дети, рожденные моей женой, это мои дети. В России, конечно, много соблазнов. Знаю, что некоторые студенты из исламских государств, приезжая в тот же Петрозаводск, пускаются в загул и забывают об учебе. Я не стану это комментировать, но выводы и так понятны.

Амина:

Существует мусульманская мода — многие сестры придумывают модели одежды и сами шьют. Длинные платья, юбки — это очень красиво, и, несмотря на соблюдение норм Ислама, женщины одеты ярко и в современных тенденциях. Многие дизайнеры включают версии мусульманской одежды в свои основные коллекции. Конечно, случалось, что на меня смотрели косо из-за хиджаба или пристально разглядывали, но я старалась не обращать внимания.

Мурад:

Мы поженились по любви, у нас была мусульманская свадьба — невеста надела белое платье и белый хиджаб, и это смотрелось очень красиво. Я был в традиционном строгом костюме. Что касается женитьбы по сговору, то такое имело место, но если бы мы с Аминой не понравились друг другу, то ничего бы и не сложилось. С другой стороны, когда жених и невеста одного социального положения, достатка, религии, — неужели это плохо? В данном случае куда меньше поводов для возникновения разногласий.

Амина:

Хиджаб — еще и своеобразная защита. Однажды я гостила у своей родни в Санкт-Петербурге. Тогда я еще не была замужем, но уже несколько лет носила платок. У троюродной сестры, на квартире которой я остановилась, заболел ребенок. Врач пришел поздно, и в доме не оказалось нужных лекарств. Я вызвалась сходить в аптеку, тем более что она находилась неподалеку. Купила лекарства, но, выйдя на улицу, по ошибке направилась не в ту сторону. Район незнакомый, темно, все здания кажутся одинаковыми. Вскоре заметила, что за мной идут двое мужчин. Услышав слова «девушка, девушка!», я страшно испугалась. Когда парни меня нагнали, мне показалось, что у них восточная внешность, а они, увидев, что на мне хиджаб, тут же сказали: «Да ты не бойся! Что случилось, сестра?» Я объяснила, что заблудилась. Назвала адрес, и они проводили меня до дома. Узнав, что болен ребенок, несколько раз спросили, все ли я купила и хватило ли мне денег. Пожелали удачи и предупредили, чтобы вечером я все же не выходила одна.

Мурад:

Замечал ли кто-то, что женщины-мусульманки — именно те, кто носит платок, — ведут себя очень тихо и скромно? Они, как правило, умиротворенные, неконфликтные, я ни разу не слышал, чтобы Амина повысила голос или у нее были нервные срывы.

Амина:

Я бы не назвала мусульманок забитыми — они высказывают свое мнение, проявляют характер: мы замечали это, когда отдыхали в той же Турции. Что касается многоженства, то если оно и есть в России, то, понятно, что неофициальное. В кругу своих знакомых я не встречала таких примеров. Хотя многие петрозаводские мужчины-немусульмане живут на две семьи — это ни для кого не секрет, но такие отношения всегда приводят к семейным ссорам, трагедиям. Когда мы с Мурадом женились, то изначально предполагалось, что это будет моногамия.

Мурад:

У нас двое детей, как в большинстве российских семей, и мы, как все цивилизованные люди, планируем рождаемость. Почему у мусульман, как правило, не один ребенок? Потому что тем больше будет заботы о родителях, когда те состарятся. Уважение к старикам у нас в крови. У наших детей хорошие отношения с одноклассниками; в их кругу они никогда не сталкивались с проявлением национализма.

Амина:

В аэропортах нас очень пристально досматривают — из-за нашей неславянской внешности и моей мусульманской одежды. Мы с Мурадом относимся к этому спокойно: нам нечего скрывать. Открываем чемоданы, показываем сумки. Хотя однажды при посадке в самолет я забыла выложить из сумочки пилочку для ногтей: так волновалась, но не нашли. А в целом секьюрити относятся доброжелательно, спрашивают: «Где вы живете? А вы там работаете? Как вас зовут?» Мы отвечаем, и нам желают счастливого пути.

Мурад:

По поводу террористических актов: когда такое случается, мы очень переживаем. На мой взгляд, у терроризма нет ни национальности, ни религии — это просто зло. И когда всех мусульман однозначно воспринимают как террористов — это, как мне кажется, неправильно и несправедливо, потому что все зависит не от религиозной принадлежности, а от человека. Надо учиться жить дружно и понимать друг друга.