«Я не боялась бомбежки, я боялась, что нашу семью разделят»: каково это — быть беженцем в чужой стране

Недавно в Петрозаводске приземлился самолет с 55 беженцами с Украины. Все они разместились в общежитии кадетского корпуса. Беженцы очень рады радушному приему, но вот в гости к себе пока не зовут. Мы хотели навестить их на новом месте, но посторонних в здание пока не пускают. Да и от излишнего внимания беженцев сейчас стараются оградить.Но возле входа в Кадетский корпус мы разговорились с Татьяной, беженкой. То, что рассказала женщина, нас потрясло.

Одно дело — когда это показывают по телевизору. И совсем другое — когда тебе об этом говорит реальный человек, который еще недавно был там. Когда мы разговаривали с  Татьяной, в небе пролетел самолет. Едва услышав шум, Татьяна рефлексивно пригнулась и вжала голову в плечи... О том, каково это — быть изгоем в родной стране и беженцем в чужой, почему ее семье пришлось уехать из Украины, как они оказались в далекой Карелии и почему больше никогда не вернуться обратно — в личном опыте Татьяны. Женщина попросила не фотографировать ее и не называть ее фамилии — «там» у нее остались родные, за жизнь которых она боится.

Помню, как нас бомбили и фосфорными бомбами, и из автоматов стреляли. Самое интересное, что они бомбят целенаправленно: школы, больницы, предприятия и фермерские хозяйства, газовые станции и электрические. Укатали танками все поля. Они освобождают земли, а нас выживают, только вот для чего? По вечерам мы сидели дома и отгадывали, в каком конце деревни бухнуло. Вот так и развлекались.

Не иначе, как чудом мы остались живы, когда около Гуково бомба разорвалась. В метре от сына упал осколок. Интересно, что рядом стояли российские врачи. Они так испугались бомбы, разбежались в разные стороны. А мы с семьей как стояли, так и стоим на месте. Даже не сдвинулись. Бомба? Ну и что. Полное безразличие было в глазах.

Нас на родине считали москалями, мы никому там не были нужны, вот мы и решили бежать. Нам сказали, что если мы убежим и решим вернуться, то нас пристрелят всей семьей разом. Мы звали друзей с Западной Украины. Они говорят, что нас в России возьмут в рабство. Вот такой сумбур во всем, как в СМИ, так и в головах людей.

Последней каплей было убийство брата мужа. Он был из ополчения. Его сбило транспортером, когда он защищал русских репортеров, которые после тоже погибли. Его жена и дочки остались там, потому что им сказали: попытаетесь уехать – убьем первыми. Вот они и сидят.

Всех ребят призывного возраста забирают в Национальную гвардию. В битвах выставляют в первые ряды, как пушечное мясо. А сзади стоят бывшие заключенные: насильники, убийцы, наркоманы. Я сильно боялась за своего сына. Его бы сделали таким же зомби и наркоманом, если бы я его не увезла.

Гвардейцы, они вообще все под допингом. Они стреляют без передышки два дня, а после уходят по нуждам на три часа. Ну разве может нормальный человек так? Явно они «под препаратами». В такие вот моменты их сна мирные жители и пробегают через их заставы, чтобы покинуть страну.

А под Донецком, говорят, находятся фильтрационные лагеря, где людей собираются сортировать и переобучать под себя. Им хотят внедрить свою философию, прозомбировать. Я никогда не боялась бомбежки, я боялась, что мою семью разделят и пустят вот по таким лагерям.

Свой дом с огромным хозяйством я отдала пожилым бабушкам, которые из деревни уезжать не собираются – не хотят быть обузой в вашей стране. Так и написала: «Отдаю в вечное пользование». Потому что больше сюда не вернусь. Да и все, кто оттуда уехал, больше на родину не собираются. Там у меня остались родители, сестра, брат, племянник, ему 23 года. Они сидят и думают, стоит переезжать или нет. Переживаю за них.

Из вещей взяли мы с собой лишь ноутбук и сварочный аппарат. Вот и все. Но это еще много, ведь многие выехали с одними паспортами. Вышли за хлебом, вернулись – а дома-то и нет. Так что нам повезло. Кстати, сейчас в Луганске полностью упакованные квартиры продают вместе с бытовой техникой, антеннами практически за бесценок, по 19 000 рублей. Катастрофа.

Помню, как перебирались через границу с Украиной. В засаде на таможне стояли снайперы. Они целенаправленно отстреливали автобусы с беженцами. Тех, кто шел пешком, они не трогали, а отстреливали лишь проезжающих на машинах и в автобусах. Стреляли из минометов. Мы шли, и я поняла, что дОма, где тоже стреляли, было не так страшно. Страшно было находиться именно здесь, на границе. На меня напал панический страх. Каждый новый шаг делала с опаской. Медленно. Но мы прошли.

После мы переехали в Ростов. Там нас долго держали, а когда спросили при распределении, куда мы поедем, то я сразу указала на Карелию. Во-первых, долго ждать было других мест, а, во-вторых, сказали, что в Карелии много рек и озер. Красиво. В Ростове мы работали в шахтах. Мест мало, да и зарплаты были маленькие.

Там к нам часто подходили репортеры. Я просила их не печатать мои фотографии. Я боюсь, что меня узнают. Знаете, даже в нашей местности везде стояли урны. В эти урны кидали записки с кляузами друг на друга. Поэтому я даже боюсь фотографироваться. Если кто-то меня увидит из знакомых в Интернете, то он может сдать меня. А там ведь родные остались, вдруг что с ними сделают.

Потом мы приехали в Карелию. Когда вышли из самолета, то начали дышать  быстро-быстро. Тут такой воздух свежий. Мы смотрим, а город такой маленький. Это нас радует. Встретили нас хорошо. Здесь мы питаемся даже лучше, чем в хорошее время на Украине.

Сейчас вот только сели за стол, а нас уже окружили работодатели. Кажется, в течение недели мы разъедемся по поселкам и по маленьким городам. Мы с мужем хотим хозяйство поднимать. Я хоть и врач по профессии, но, в первую очередь, хочу свою ферму. Я так удивилась, когда узнала, что здесь у вас мало гусей разводят. Столько травы, климат хороший. Вот и начну гусей разводить. Поеду только в деревню, не хочу жить в городе.

У нас теперь все хорошо будет, а что с родными? Сейчас все границы закрыли, газ не дают, воды нет. Как будут жить люди дальше? Там начинается гуманитарная катастрофа. А дальше зима…

Мы давно перестали смотреть украинские каналы. Местные украинские СМИ врут. Например, о том, что Россия ввела в Крым войска. На улице цветут цветы, а они показывают еще не распустившиеся веточки. Вот так и врут, и это не единичный случай.

Мы никогда не думали, что война может быть такой глупой. Имея современную технику и атомные бомбы, «бандеровцы» ведут нелепую войну. Дурдом. Кто на кого пошел? Никто так и не понимает.

Я не знаю, чего хотят гвардейцы. Наверное, они хотят войны с Россией. В ополчение идут мужчины даже 60-ти лет. Потому что злость уже в горле клокочет, потому что поубивали их братьев родных. Даже женщины пошли в ополчение. Только воевать нечем.

Сейчас нам дают статус беженцев, а потом, мы надеемся, получим гражданство. Все вроде бы хорошо. Мы сочувствуем России, так как считаем, что ей тяжело тащить такую обузу, как тысячи беженцев. Но мы все отработаем!