«Мы не знаем, как это случилось, покрестите его в церкви». Молодая мама судится с петрозаводским роддомом после того, как ее малыш родился глубоким инвалидом

Данное сообщение создано иностранным средством массовой информации, выполняющим функции иностранного агента.

Ульяне Озерской 22 года. Вместо того чтобы наслаждаться жизнью молодой мамы, она не спит ночами и судится с петрозаводским роддомом имени Гуткина, где она в декабре прошлого года родила ребенка-инвалида. Она уверена: если бы не врачи, ее ребенок родился бы здоровым. Те, в свою очередь, свалили всю вину на нее саму.

13 декабря 2017 года Ульяна, будучи на 40-й неделе беременности, поступила в петрозаводский роддом имени Гуткина. Поступила по направлению ее врача-гинеколога: были подозрения, что у малыша тахикардия. Врачи сказали: надо рожать, выдали ей стимулирующий «Мифепристон», который нужно было пить два дня по одной таблетке. Настроившись на встречу с малышом, девушка стала ждать схваток. Однако вместо схваток началась адская боль.

Сильнейшая боль была после первой же таблетки, — рассказывает Ульяна. — Я сказала об этом врачам, но они не отреагировали, а одна медсестра и вовсе сказала: «Ты, наверное, придумываешь. Если бы у тебя были боли, это значило бы, что родовая деятельность началась. А ее у тебя нет». Я врачам доверяла, выпила еще одну таблетку. Но роды так и не начались.

На вторые сутки после первой таблетки у Ульяны начали подтекать околоплодные воды. Врач ответила: считай время между схватками (они на тот момент были очень слабыми) и жди. Через четыре часа Ульяну посадили на гинекологическое кресло, осмотрели. Опять сказали: жди.

Шесть, восемь, десять вечера, полночь – я не рожаю, — продолжает Ульяна. – Схватки у меня идут, воды уже не вытекают, но раскрытия нет. Мне больно, очень больно. Периодически ко мне кто-то подходил, проводил осмотр, уходил. Потом уже ночью мне поставили капельницу со стимулирующим препаратом. Где-то в два ночи у меня началось раскрытие, которое было всего 3 сантиметра. Потом мне сделали эпидуральную анестезию – она подействовала минут  на пять, потом стало также больно. Сделали ее во второй раз – опять помогло ненадолго. В третий раз сделали половину дозы, причем со словами: «Третью эпидуралку целиком ставить не будем, вдруг потом забеременеть не сможешь».

Рожала Ульяна уже в галлюцинациях: кружилась голова, лежать не могла, почти все время сидела. Ребенок вышел в 6.50 утра. Он был белый, не дышал, не плакал. Сразу же в палату набежало много врачей. Минут пять-шесть его пытались привести в чувство.

Мне при этом никто ничего не говорил, — плачет девушка. – Только одна из медсестер подбежала ко мне: «Ну что, дооралась? Посмотри, какой ребенок!»

Малыша увезли в реанимацию, а одна из врачей, занимавшаяся ребенком, сказала Ульяне, что проблемы, возможно, из-за того, что малыш в утробе наглотался мекония – содержимого своего кишечника. При этом заверила девушку, что все будет хорошо, и попросила не переживать. Спустя два дня к Ульяне зашла акушер-гинеколог, которая вела ее роды, присела рядом на кровать.

Говорит мне дословно следующее: «Мы не понимаем, как это произошло. Это большое горе, покрестите ребенка в церкви», — говорит Ульяна. – На мой вопрос, что с ребенком, она ничего не ответила и ушла.

Тогда же Ульяна увидела своего Эльдара в первый раз: малыш лежал, обвешанный трубками. Но даже тогда девушке никто из врачей не рассказал, как все серьезно. Ульяна узнала о том, что ее малыш – глубокий инвалид только в Республиканской больнице, куда их экстренно перевели на восьмой день.

Его подключили к аппарату искусственной вентиляции легких, — вспоминает она. – Сделали все необходимые обследования. И, наконец, рассказали мне, как все плохо.

Мозга у Эльдара практически нет – полушария атрофировались, остались только ствол и мозжечок. Соответственно, у него угнетены все рефлексы, он не может даже глотать. В первое время мальчик не плакал совсем, глаза тоже открыл лишь на 10-й день. Но ими он не видит – зрительные нервы отмерли. Словом, глубокий инвалид. При этом в Республиканской больнице у малыша брали пункцию из спинного мозга: это делается для того, чтобы проверить, были ли какие-либо внутриутробные инфекции, что могло привести к таким страшным патологиям. Пункция оказалась чистой. Забегая вперед, скажем: в роддоме Гуткина утверждают, что именно внутриутробное инфицирование – основная причина того, каким родился Эльдар.

Но даже врач в Республиканской больнице на выписке сказала мне: «Ульяна, все, что произошло с твоим ребенком, это последствия того страшного кислородного голодания», — девушка вытирает текущие по лицу слезы. – Ребенок в утробе не дышал, у него были судороги, безводный период составил, согласно документам, 15 часов 20 минут. Вот и итог.

Почему Ульяне не сделали кесарево сечение – очень большой вопрос. Девушка говорит, что даже при поступлении в дородовое отделение ей кто-то из врачей в приемной, посмотрев документы, посоветовал готовиться к кесаревому. Однако в процессе мучительных многочасовых родов ее на операционный стол так и не положили.

Лишь однажды за ту ночь врач, которая вела мои роды, подошла ко мне и спросила: «Ульяна, ты не лечила матку?» — вспоминает она. – Но я же знаю, что моя карта у нее на руках, я знаю, что она врач, я же должна была ей доверять!

Инфекция, которой не было

Ульяна и ее юрист Дмитрий Ефимов руководитель юридической компании «ЩИТ» обратились с заявлением в прокуратуру Петрозаводска и в Следственное управление города. Из Министерства здравоохранения пришел ответ, в котором ссылаются на проведение проверки по их обращению. В результате проверки, говорят чиновники, установлены нарушения обязательных требований к качеству и безопасности медицинской помощи, но данные нарушения якобы не повлияли на исход родов. В ответе Минздрава говорится о внутриутробном инфицировании (которого, согласно анализам, не было). Оно якобы и привело к таким необратимым последствиям. Медикам, принимавших роды у Ульяны, снизили стимулирующие выплаты – всё.

Из Следственного управления Следственного комитета пришел такой ответ: «В настоящее время достаточных оснований для регистрации поступившего обращения в качестве сообщения о преступлении и проведения по нему проверки не имеется». Там также отметили, что перенаправили обращения Ульяны в республиканское МВД «для рассмотрения по существу и решения вопроса о проведении процессуальной проверки». Если там найдут признаки преступления – материалы опять перенаправят в Следком.

Кстати, Ульяна не помнит, давали ли ей подписывать документы, подтверждающие то, что она согласна на стимуляцию. По закону медики обязаны это сделать, но она не помнит такого вообще.

«Хочешь проблем?»

На этом беды Ульяны не закончились. Отец ребенка, с которым она встречалась до беременности три года, после рождения Эльдара пропал.

Молодая пара, мы не жили вместе, только встречались, — говорит Ульяна. – Когда я узнала, что беременна, он сначала посоветовал мне «решать проблемы самой». Но после рождения Эльдара пару раз пришел его навестить, а когда я спросила, будет ли он помогать материально, исчез. Понятное дело, что отношений между нами уже быть не может, но мне нужна помощь. И я хотела бы, чтобы ребенок виделся с отцом. Но он ответил мне: «Попробуй только подать на алименты. Хочешь еще проблем – я их тебе устрою».

Дела по установлению отцовства и назначении алиментов будет вести ведущий юрист компании «ЩИТ» Ольга Артемьева.

Ульяна, очень сильный человек, очень редко встречаешь таких людей с такой силой духа, — говорит она. — То, что произошло, безусловно, страшная трагедия. Но эта хрупкая молодая девушка не опустила руки, идет вперед с высоко поднятой головой, и не боится, похоже, уже ничего. Мы приложим все усилия, чтобы помочь этой семье, и будем ее защитой на всех этапах судебных разбирательств.

Ульяна ездила с Эльдаром в Национальный медицинский исследовательский центр имени Алмазова, где малышу снова провели все обследования. Врачи сказали ей, что малышу «нечего лечить». Никакой медикаментозной корректировке состояние мальчика не поддается. Головного мозга практически нет, он буквально высох, все заполнено кистами.

Кисты образовались во время кислородного голодания и, как следствие, множественных судорог, — поясняет девушка. – Официальный диагноз: кистозная дегенерация. Она не лечится.

Сейчас Эльдару 8 месяцев, но по развитию он двухмесячный ребенок. Малыш не может лежать, для спокойствия ему необходимо быть все время на руках. Ночью – то же самое, по двое суток девушка может вообще не спать. Ульяну спасает то, что она живет с родителями. Ест Эльдар только густую пищу, водой захлебывается, не видит, у него проблемы с глотанием и дыханием.

Знакомые и друзья до сих пор не могут поверить, что это со мной произошло, – плачет она. – Да я и сама не могу... Я жила обычной жизнью, работала, неплохой вроде бы человек, зла никому не делала… За что это всё мне, за что?