«Он у вас сдохнет к 16 годам». Пугающие откровения петрозаводских мам, чьи дети — наркоманы: почему им никто не хочет помочь?

Данное сообщение создано иностранным средством массовой информации, выполняющим функции иностранного агента.

Молодые мамы Ольга и Анна познакомились не на родительском собрании или в клубе по интересам. Они — мамы 13-летних мальчишек, которые вот уже почти год регулярно сбегают из дома и курят «спайс». Каждый вечер одна из женщин звонит другой, чтобы узнать, пришел ли сегодня ее сын домой. Если да — есть шанс, что и второй придет тоже, а значит, на этот раз удастся поспать и не придется вызывать полицию. Помощи от которой, как и от соцслужб, женщины уже не ждут — поэтому и обратились к нам.

«Мама, зачем я тебе такой нужен...»

Роману (имя изменено — Прим. авт) 13 лет. Еще год назад он страстно занимался футболом, с удовольствием ходил в школу, где занимал первые места в конкурсах чтецов. Однако последние полгода его фото регулярно мелькает в сводках полиции. Рома курит «спайс» и не появляется дома. Его мама, Ольга, была беременна вторым ребенком, когда сын от первого брака (отец Ромы погиб) стал курить «спайс» и соль. Вот уже почти год женщина молит соцслужбы, чтобы ей хоть как-то помогли справиться с подростком. Но получает лишь штрафы и рекомендацию: «Усильте контроль».

Ольга укачивает полугодовалого малыша, стоя у себя на кухне. За стенкой спит Рома — вчера ночью он вернулся домой. Молодая мама знает: через несколько часов он проснется, поест и снова уйдет из дома. На день, на два или на неделю — неизвестно. Запирать в комнате насильно смысла нет: однажды мальчик уже выпрыгнул с третьего этажа и все равно сбежал. Так что «усилить контроль» не получается.

Все началось весной прошлого года: Рома завел новых друзей и стал вместе с ними нюхать токсичные вещества.

Однажды пришел домой — пахнет краской, вся одежда в лаке,  — говорит Ольга. — Потом сам сказал, что надышался краской. Дома пришлось попрятать все: освежители воздуха, дезодоранты, любые спреи. Они всем дышали. Я пробовала разговаривать с ним и по-хорошему, и по-плохому. Но потом поняла, что кричать на него, когда он приходит домой, бесполезно: в следующий раз не придет совсем. А так хоть дома лежит, и я знаю, что он живой.

Рома состоит на учете в подразделении по делам несовершеннолетних, в детском отделении республиканского психо-неврологического диспансера, уже три раза ездил в психиатрическую больницу в Матросы. Первый раз — в апреле, когда Ольга поняла, что сын токсикоманит. В Матросах Рома и такие же как он подростки почти целыми днями спят, вставая лишь для того, чтобы поесть. Ольга говорит, что в больнице Рома получал медикаментозное лечение, эффекта от которого мало: как только срок пребывания в Матросах закончился, он заново стал употреблять. На этот раз — соль и «спайс». А еще с компанией начал грабить пенсионерок на улицах и красть алкоголь в магазинах. Спиртное они перепродают в три раза дешевле знакомым — Ольга говорит, что чаще всего это торговцы на рынках.

По закону им ничего не грозит, если наворуют на сумму до 2500 рублей, и они это знают, — вздыхает она. — Крадут, чтобы купить новую дозу. Когда им надо покурить, на все пойдут. Хотя Рома по натуре — мягкий, добрый мальчик, место всегда незнакомым людям в транспорте уступит, может подойти ко мне, обнять. Но наркотики его убивают. И он это понимает — бывает, расплачется: «Мама, не получается у меня нормально жить, зачем я тебе такой нужен...». А я ему: «Я тебе помогу, я тебя вытащу...», — Ольга тоже начинает рыдать.

Скелет в коже

Саша (имя изменено — Прим. авт), приятель Ромы, до прошлого года исправно ходил на уроки в свой 7 класс, в кружок рисования, чуть-чуть — на самбо. Еще пару лет назад он выглядел совсем иначе. Маленького роста мальчик был в три раза крупнее, врачи даже ставили ему четвертую степень ожирения. Сейчас от 13-летнего пацана — только кожа и кости. Которые еще и невыносимо болят.

Когда он возвращается домой после многодневных загулов, спит по три дня, не вставая даже в туалет, — смотрит печальными глазами мама Саши Анна, воспитывающая детей одна. — Проснется и первое, что спрашивает: какое число и сколько времени. Только после этого начинает хоть что-то соображать. Сядет есть — две-три ложки проглотит, и его тошнит. Руки-ноги у него болят, хромает. Врач нам объяснила: у них же сейчас активный период роста, нужен кальций, другие микроэлементы... А какой там кальций... Только вши, вонь, грязные головы, кашель — когда они употребляют, спят на холодном бетоне, бродяжничают.

Ее Саша тоже три раза был в Матросах. И тоже — безрезультатно.

Все только хуже становится, — говорит она. — Их туда возят, как в санаторий, а дальше — никакой реабилитации. Только штрафы мне выписывают один за другим, за «ненадлежащее воспитание» — по 1500 тысяч каждый. Я плачу, никуда не деться. Хотя у меня еще младшая дочь есть. Вот только государство нам помочь больше никак не может и не хочет. А мы уже в отчаянии.

Анна — работник одного из городских ЖЭУ. Каждое утро начальник выдает ей краску и кисть: ирония судьбы в том, что свой рабочий день женщина начинает с того, что замазывает на фасадах объявления о продаже наркотиков. Они выведены краской из баллончиков на десятках домов в Петрозаводске.

Я закрашиваю их, но уже вечером того же дня эти надписи появляются там же, и на следующее утро я опять иду к ним, — говорит она. — Почему полиция, которая якобы ловит распространителей, не может полдня подежурить там и поймать тех, кто это пишет? Это так трудно, что ли? Все подъезды, все дома в этих телефонах! Город весь — в закладках (места, где распространители прячут наркотики - Прим. авт.), мы по ним буквально ходим!

Мальчики рассказывают мамам: когда денег на покупку наркотиков нет, они находят их в городе. По их словам, это совсем не сложно сделать — человек «в теме» всегда найдет «маячки», которые оставляют дельцы.

Вот так живем и думаем: а что, если однажды их поймают те, кому эти «закладки» предназначались? — горюет Анна. — Или они сами накурятся до передозировки, кому-нибудь плохо станет — что будут делать? Помогут ли, вызовут ли друг другу «скорую»? Однажды ведь это обязательно случится...

Анна говорит, что единственное, что предложили ей специалисты — отвести Сашу к психологу в психоневрологический диспансер. Она пару раз затащила сына на разговор. Специалист, по ее словам, задавала сыну нейтральные вопросы: «Любишь ли ты читать?», «Какую носишь одежду», «Как часто тебе хочется покурить?».  «Как с первоклассником разговаривала», — хмурится Анна. Мальчик тогда заявил, что ему скучно и он не понимает, зачем он тут сидит. А в день, когда была назначена следующая встреча, просто сбежал из дома. Вернулся только через неделю.

Плохая, плохая мать!

Ольга и Анна уверяют: им не помогает ни полиция, ни отдел работы по делам несовершеннолетних, ни наркологи. Женщинам гласно и негласно дают понять: сами воспитали — сами расхлебывайте. Наркологи даже не выдают им справки о том, что их дети — зависимы.

Возникает ощущение, что они не хотят портить статистику республики малолетними наркоманами, — подозревает Ольга. — Следователь, после очередного заявления о пропаже Ромы, сказал мне: «Зачем вы перекладываете на нас свои обязанности?». Но ведь по закону я каждый раз должна подавать сына в розыск! На комиссии по делам несовершеннолетних, куда я пришла за помощью, одна из сотрудниц отдела так и сказала мне: «Вы же понимаете, что он у вас сдохнет к 16 годам?». Дословно, я не преувеличиваю. К сожалению, не запомнила ее фамилию — так меня это отношение поразило.

Этой осенью Рому судили за очередную кражу — вместе с компанией парень наворовал на 2300 рублей. Обвинение ходатайствовало о помещении Ромы в Центр временного содержания для малолетних правонарушителей. Ольга, понимая, что одна с сыном уже не справится, была только «за»:

Знали бы вы, чего я только о себе не наслушалась, какая я плохая мать от того, что хочу «упечь» сына, — рассказывает она.  — Но ведь я понимаю: в такой ситуации если помогут, то только специалисты. Мы, мамы, с ними по кругу ходим! Но судья на первом заседании посчитал, что 13-летние подростки не могут быть преступной группировкой, и Рому отпустили. Конечно, он в тот же вечер пропал и вернулся только через два дня. Я настаивала на апелляции, но инспекторы по делам несовершеннолетних в итоге отказались ее подавать. Позже я узнала, что ее все-таки подала прокуратура — и сына все-таки определили в Центр. Увезли туда прямо из здания суда, причем он сам согласился: «Ладно, — сдался. — Везите меня».

Сашу, сына Анны, на кражах в магазинах не ловили, поэтому «путевки» в Центр временного содержания ему не видать. Парадоксально: чтобы провести там месяц, ребенку нужно наломать дров, максимально «накосячить». И то — не факт, что отправят. Как показывает опыт Ольги, которая на протяжении двух месяцев добивалась отправки туда Ромы, доказать необходимость лечения крайне сложно.

Вопросы в никуда

Заведующая детско-подростковым отделением республиканского психоневрологического диспансера Ирина Макарова не скрывает: если ребенок отказывается беседовать с психотерапевтом, ему не помочь:

Психотерапия не может оказываться принудительно, это противоречит принципам психотерапии, — поясняет она. — Решение о работе с психотерапевтом должно приниматься осознанно, должно быть желание и стремление избавиться от проблем. В этом и заключается одна из проблем оказания помощи подросткам, особенно с расстройствами поведения, потому как в большинстве случаев они не мотивированы на работу с психологом, психотерапевтом, а часто и на лечение, даже если в нем есть необходимость.

Всю ответственность опять, по сути, возлагают на родителей:

На первый план выходит работа с семьей, семейное консультирование, — продолжает врач. -  Это тоже нелегкий труд: убедить родителей осознать свои ошибки, пытаться меняться, меняться самим! А не как зачастую бывает на приемах: «Измените моего сына/дочь», «Сделайте так, чтобы у него появилось желание учиться, появилась мотивация», «Мне-то зачем это нужно, это ведь не я пришел к вам с проблемами, я привел свою дочь/сына, вот его и лечите!». К сожалению.

Расстройства поведения, не обусловленные психическим заболеванием, часто обусловлены проблемами в семейных взаимоотношениях, по нашим наблюдениями, чаще всего нарушения поведения возникают у подростков в неполных семьях; в семьях, где есть отчим, или мачеха; появление второго ребенка, особенно в семье с одним  неродным родителем, очень часто приводит к нарушениям поведения у подростков; физическое насилие в семье, жестокое обращение; социальное неблагополучие, алкоголизация родителей.  Расстройства поведения — это часто призыв о помощи, призыв обратить на себя внимание, потому что «пока я веду себя хорошо, никому нет до меня дела».

Заведующая признает: работать с трудными подростками непросто.

Это тяжелая работа для специалистов различных ведомств, и порой не самая эффективная, потому что нарушения поведения у подростка – это следствие, а искать надо причину, которая привела к этому и воздействовать на нее. Для более полного комплексного оказания помощи детям с данной проблемой необходим межведомственный подход: совместная работа специалистов Центров психолого-педагогического сопровождения, школьных психологов, социальных педагогов, даже — специалистов органов МВД,  врачей психиатров (при наличии психического заболевания), врачей-наркологов (при наличии медицинских показаний). И еще одно из важнейших направлений – профилактика, работа с семьей, обучение родителей.

Золотые слова. Вот только, как мы помним из вышесказанного, у специалистов ПДН для матерей малолетних наркоманов один совет: «Усильте контроль». Что это значит и есть ли более конкретные способы помочь семьям трудных подростков, нам, увы, так и не объяснили. Дело в том, что карельское МВД заявило: беседа между журналистом нашего издания и инспектором ПДН может состояться только в присутствии пресс-службы ведомства. Без проблем, мы не против: связались лично с инспектором ПДН Дианой Семеновой, даже прислали ей заранее письменные вопросы.

Очень хотелось, в частности, расспросить про методы работы, которыми владеют сотрудники подразделения по делам несовершеннолетних. А еще узнать о принципах, благодаря которым отслеживается эффективность работы ПДН. Однако увы и ах: за месяц после отправки запроса (по закону МВД должно ответить нам в течение 7 дней, вообще-то) встречу нам так и не назначили, несмотря на многочисленные напоминания в виде смс и звонков пресс-службе.

Поэтому остается прикрепить здесь документ с вопросами в никуда. В этом автор текста, по сути, мало отличается от его героинь: проблема есть, вопросов много, а ответить — некому.

UPD: После публикации пресс-служба МВД с нами связалась и пригласила встретиться и задать все интересующие нас вопросы на этой неделе.

***

Один из мальчиков, Саша, по-прежнему не ходит в школу и бродяжничает. Второй, Рома пока что в ЦВСНП. На данный момент в Центре содержится всего два (!) подростка. Они посещают уроки, беседы с психологом, занимаются спортом и регулярно осматриваются врачами. Но в начале февраля Рома оттуда выйдет — в Центре малолетним правонарушителям «положено» находиться всего месяц. А дальше что?